Сергей Павлов - ЛУННАЯ РАДУГА

Андрей смотрел в опустевший грузовой отсек. Едва к нему вернулась способность связно мыслить, он первым делом пожалел, что после выверта еще не обронил в копилку звукозаписи ни слова . Но чувствовал, что говорить сейчас не сможет — это было выше его сил. Он смотрел на светящийся контур открытого гермолюка и понимал, что должен заставить себя подняться. Он поднялся. Появленец не мог уйти далеко.

Затяжное падение на ледорит; Андрей окинул взглядом место посадки катера: цепочки круглых следов нигде не было видно. Расселина — насколько позволял это видеть свет фар «Казаранга» — перестала быть идеально прямым, неприятно зауженным коридором. Она перестала быть вообще. Вместо расселины

— низкий, непривычно широкий и неровный, надо сказать, пролом в облаках; над головой — сплошное белесое марево, а впереди, там, куда достигал свет носового прожектора, достаточно стройно перемежались светлые и темные вертикальные полосы, и это выглядело как колоннада в тумане. Стена пролома справа по борту чем-то напоминала пышный, сильно измятый полупрозрачный занавес, и кое-где сквозь неоднородный по плотности слой туманного флера просвечивали большие нежно-зеленые пятна. Как светящиеся лишайники. Фигура в оглянцованном «Снегире» ковыляла к стене наискось, держа курс на ближайший «лишайник»… Присев, Андрей отключил геккоринги, прыгнул.

Кувыркаясь в пространстве, он осознал, что допустил в момент старта сразу несколько мускульно-силовых ошибок, и его всерьез обеспокоила перспектива с лету врезаться в пылающую оранжевыми катафотами спину умопомрачительного пешехода. Открыл было рот, чтобы крикнуть: «Поберегись!» — но врезался в ледорит, да так основательно, что снес верхушку темного бугра, похожего на кучу шлака, и, разворотив белое — неожиданное белое — нутро замаскированного под свалку шлака сугроба, включил геккоринги. Появленец даже не обернулся — по-прежнему целенаправленно ковылял к задрапированному полупрозрачным флером тумана «лишайнику». Андрей смахнул с лицевого стекла ледяную крошку, нагнал освещенную фарами «Казаранга» фигуру псевдодесантника. Серебристая надпись на крышке скафандрового люка «ЛУННАЯ РАДУГА» бросилась ему в глаза еще в кабине драккара; теперь, вблизи разглядев под плечевым катафотом индекс и корабельный номер скафандра, он невольно замедлил шаг. АН-12 ДКС N1 .

Точно такие же индекс и корабельный номер были под левым плечевым катафотом его собственного «Снегиря». Все было так, словно он осматривал тыльную сторону своего скафандра. Все, кроме названия корабля… Надпись на крышке люка его «Снегиря» другая: «АНАРДА». «Овеществленный, автономно действующий стереослепок с моего скафандра, — думал Андрей, — в сочетании с названием знаменитого рейдера… О чем это говорит?» Он чувствовал, говорит о многом, но пока это было за пределами его понимания. Единственная, хотя и очень слабая зацепка: прозрачный намек Аверьяна Копаева на реально существующий шанс встретиться с призраком во плоти. Это, если и не позволяло контролировать логику ситуации, то хотя бы помогало сохранить присутствие духа. Немаловажное обстоятельство. Особенно, если учесть, что сам по себе корабельный скафандр не двинется с места, вся его кинематика — отражение силовых и логических качеств начинки. Здесь открывается широкий простор для догадок, домыслов. Слишком широкий. Лучше бы этот простор был уже.

Скафандр с неведомым содержимым достиг подножия пышного «занавеса» и вдруг, ни секунды не медля, прямо с ходу, вытянув рукава с перчатками вперед, навалился кирасой на полупрозрачную стену и с заметным усилием медленно погрузился в туман. Не очень плотный в смысле оптической проницаемости туманный флер был, видимо, очень плотным и вязким в смысле физической проходимости — было видно, как фигура в скафандре постепенно продавливала себе дорогу в мутно-дымчатом слое, подобно угодившему в парафин куску нагретого металла.

«Гадание по линиям спины» не удалось. Андрей, подчинившись какому-то не совсем осознанному побуждению, вошел в туман следом. «Безумие! — навязчиво, как вспышки транспаранта при аварии, пульсировало в голове. — Безумие!»

Довольно быстро он понял, что продавливать инертно-вязкую среду легче в том направлении, куда продвигался размытый силуэт псевдодесантника. Загадочная субстанция уступала натиску неохотно, но все-таки уступала, а Андрей напирал на нее гермошлемом, руками и грудью изо всех сил, чтобы хоть немного повысить темп черепашьей «гонки за лидером». В отличие от густого тумана в узкой расселине, слегка затуманенная стена пролома на вторжение — парное притом! — никак не реагировала. Разве что иногда метеорами пролетали мимо ослепительно-яркие искры.