Андрей Быстров - Эффект проникновения

— Климов, — машинально пробормотал Олег.

Он отодвинул письмо, допил пиво из бутылки и вновь вернулся к листку с каракулями Евдокимова. Следуя установившейся привычке отмечать важные места в любых документах, карандашом подчеркнул слова: «…вспомнил, что Сергей Васильевич Климов этот о „Сторожке“ упоминал и мог к ней иметь какое-то отношение…» Странно… Во время беседы с Мальцевым Евдокимов как будто искренне пытался припомнить все, что мог когда-либо слышать о «Сторожке», но фамилия Климова тогда не всплыла. А потом его вдруг осенило? Ладно, спишем на капризы стариковской памяти. Но почему Евдокимов ни с того ни с сего проникся такой симпатией к Мальцеву или ощутил столь живой интерес к предмету их разговора? Настолько, что, невзирая на слабое здоровье, отправился на розыски Климова и убедил его выступить в мемуарном жанре… Далее, Мальцев решительно не помнил, чтобы оставлял Евдокимову свой адрес. Телефон дал на всякий случай — старик записал его на полях газеты, которую, скорее всего, уже выбросил. Но если и нет — справочная служба не выдает адресов по номерам телефонов. Конечно, адрес Мальцева можно узнать — через того же бывшего ректора, что вывел Олега на Евдокимова, например. Но опять же, предпринимать поиски адреса — значит быть изрядно заинтересованным… Вывод? Да какой отсюда сделаешь вывод… Возможно, Олег недооценил Евдокимова и старик просто по-человечески хочет ему помочь. Или замаливает какие-то грешки времен сталинщины…

Олег взял конверт и осмотрел почтовые штемпели. Оба они на двух сторонах конверта выглядели бледными и размытыми, невозможно было разобрать ни дат, ни номеров почтовых отделений. Как будто фальшивые, подумал Олег, причем изготовитель подделки не слишком заботился о ее безупречности. А может, быть, так оно и есть? Письмо пришло не по почте, кто-то принес его? Но почему?

Да потому, очевидно, что Мальцев должен был получить это письмо к определенному сроку, не позже, и отправитель не стал полагаться на расторопность почты. Но к какому сроку? Ко времени телефонного звонка Владимира Зорина?

Стоя перед этой простой деревянной дверью, Кремнев не решался нажать кнопку звонка. Он пришел сюда потому, что ему больше некуда было идти, — пришел к генералу Виктору Дмитриевичу Васильеву. Тому самому, который десять лет назад спас его от тюрьмы и выгнал из КГБ.

Сначала Кремнев позвонил по старому телефонному номеру и узнал, что после выхода в отставку Васильев переселился в маленькую квартирку, где прежде жили его родители. Кремнев нашел этот дом, поднялся на третий этаж и долго набирался мужества… Оказывается, позвонить в дверь генерала было не проще, чем ввязаться в драку с бандитами. В каком-то смысле труднее…

Наконец он позвонил. За дверью послышались шаги — быстрые, энергичные, совсем не старческие. Дверь отворилась, и на пороге предстал Виктор Дмитриевич. Десять нелегких лет почти не изменили его, только глубже залегли морщины на лбу и в волосах прибавилось седины.

— Здравствуй, Кремнев, — обыденно произнес генерал, словно ждал этого визита с часу на час. — Проходи…

Небольшая квартира состояла всего из двух комнат и кухни, по размерам сопоставимой со встроенным шкафом. Туда-то генерал и провел позднего гостя, усадил к столу, без вопросов разлил водку по граненым стаканам.

— Помянем Шатилова, — сказал он.

— Вы… знаете?! — поразился Кремнев.

— Я в отставке, но не на Луне… — Они выпили, и Васильев добавил: — Я почему-то так и думал, что ты придешь, хотя даже не знал, что ты в Москве.

— Товарищ генерал…

— Какой я тебе товарищ генерал, — отмахнулся Васильев.

— Виктор Дмитриевич… Я был у Шатилова перед тем, как его убили. И я хочу рассказать вам…

— Погоди, погоди. И так понимаю, что ты не в шахматы со мной играть пришел. Давай-ка чайку заварим, да и расскажешь все не торопясь.

За чашкой крепчайшего чая Кремнев поведал генералу о том, что произошло с ним после прибытия в столицу, поделился своими наблюдениями и предположениями. Но не выводами — выводов у Кремнева пока не было никаких.

Когда он закончил, Васильев с минуту сидел молча, помешивая ложечкой в чашке, потом заговорил:

— С тобой случилось то же, что и десять лет назад, Саша. Тогда ты наломал дров. Не повтори прошлых ошибок.

— Виктор Дмитриевич…

— Знаю, что ты скажешь. Только я ведь не собираюсь тебя от твоих намерений отговаривать. Просто прошу, будь осторожнее… мудрее.