Юлий Буркин - Изумрудные росы

Обучив меня медицине и предсказывая будущее, они сделали меня колдуном. Я больше не добывал для них пищу сам, ее стали приносить нам бабочки. И еще мои питомцы продлили мне жизнь: пока живут они, не умру и я. Для этого я сплю среди них, крепко к ним прижимаясь, и они переливают в меня часть своей жизненной энергии. А сами они, замедлив до предела свой метаболизм, будут жить еще очень долго…

Теперь, король, ты знаешь обо мне все. Ты не знаешь лишь того, зачем я позвал тебя».

— Ты позвал меня? — поразился Лабастьер.

— Может быть, я, может быть, они, а возможно, ты сам позвал нас. Я знал, что ты выйдешь на мою тропу, знал, когда, и я встретил тебя.

— Я и не сомневаюсь, что это не было случайностью.

— Конечно. Так вот, король, я позвал тебя, чтобы сообщить: сегодня решится судьба Безмятежной. Сегодня она повернет свое течение, изменится, чтобы уже никогда не быть прежней. И то, в какую сторону она повернет, зависит от тебя.

— Хватит говорить загадками, колдун. Если тебе есть что сказать, скажи это прямо.

— Тот, кого боялся твой дядя-думатель, не уничтожен.

— Но Земля…

— Земли больше нет. А вот ОН… Он скоро будет здесь.

Лабастьеру не нужно было объяснять, насколько это опасно.

— Мы можем помочь тебе победить, — продолжал колдун, — но ты должен поклясться, что, когда победа будет одержана, ты выполнишь три наших желания, какими бы странными или ужасными они тебе ни показались.

— А тебе не кажется наглостью, старик, ставить такие условия королю?

— Можешь оскорбиться и уйти прочь. Но уже завтра ОН будет на Безмятежной, а послезавтра будет править ею.

— Чего ты хочешь?

— Я открою это лишь тогда, когда ты вернешься с победой. Но клятву выполнить три наших желания ты должен дать сейчас и публично.

— Где ж я возьму тебе публику? — удивился Лабастьер. И в этот миг позади него раздался крик Ракши:

— Мой король, вы живы?!

Это пробуждение было намного легче, чем предыдущее. Грег открыл глаза. Крышка саркофага поползла в сторону. Грег потянулся и почувствовал тяжесть в руках. Искусственная гравитация была включена. Покряхтывая, Грег уселся на своем ложе и спустил ноги вниз.

— Самцы хитры одинаково, независимо от размера, — услышал он голос Миам, обернулся и увидел ее порхающей в метре от него.

— Чем я тебе досадил на этот раз? — спросил он.

— Да нет, ничем. Но твои последние слова окончательно вскружили голову Лиит. «Если что стрясется…» — передразнила она. — Что с тобой могло случиться во время сна?

— Дело не во сне. Гиперпрыжок — штука рискованная. В принципе есть вероятность выйти из подпространства не в пустоте, а внутри космического тела… — Миам презрительно сморщилась, показывая, сколь, по ее мнению, мала такая возможность, но Грег, не обращая на это внимания, продолжал: — Еще вероятнее оказаться в чрезмерной близости от звезды и превратиться в пепел или быть раздавленным гравитацией…

— Но в этом случае погибли бы мы все, — резонно заметила Миам, — при чем же тогда «пусть знает, если что стрясется…»?! Однако бедняжка Лиит никаких разумных доводов не слышит. Все это время она была сама не своя…

— И где она сейчас? — спросил Грег, вставая.

— Любуется на сверхновую, зажженную думателем. Она вбила себе в голову, что живым тебя больше не увидит, и я не смогла уговорить ее пойти со мной проверить, как проходит твое пробуждение.

— Как там император? — сменил тему Грег.

— Старательно показывает нам, что мы должны его освободить.

— О'кей, — бросил Грег, — пойдем глянем.

Он двинулся в рубку, Миам полетела за ним.

Увидев его, Лиит лишь на миг оторвалась от экрана, сердито кивнула и вновь уставилась на сияющий там оранжево-голубой цветок. Грегу показалось, что лицо ее заплакано, и в душе его шевельнулось раскаяние. «Но я же сказал так не для того, чтобы расстроить ее, а наоборот, — оправдался он перед собой мысленно. — И вообще, сейчас не до глупостей».

Он обернулся к Лабастьеру, сидевшему там, где его и оставили. Две вооруженные самки, имен которых Грег не знал, расхаживали поодаль, внимательно наблюдая за своим бывшим супругом. Грег присел перед ним на корточки и осторожным движением снял со рта пленника полоску липкого флуона.