Эллис Питерс - Монаший капюшон (Хроники брата Кадфаэля - 3)

Кадфаэль спешился и остановился в раздумье. Он собирался поставить своего мула в стойло, но не знал, держат ли по-прежнему монастырских лошадей и мулов на конюшне возле площадки для конской ярмарки. И тут из взбудораженной, мельтешащей толпы с радостным возгласом подлетел к нему брат Марк.

- О Кадфаэль, до чего я рад тебя видеть! Столько всего приключилось! Я-то думал, что ты со скуки помираешь в глуши, а ты, оказывается, был в самой гуще событий. До нас дошли вести о суде в Лансилине... Как хорошо, что ты снова дома!

- Выходит, это в мою честь устроили такой шумный прием? - спросил Кадфаэль с улыбкой.

- Уж я-то, во всяком случае, здесь, чтобы встретить тебя! - пылко воскликнул Марк. - А вся эта сумятица... Ну конечно, ты же еще ничего не знаешь! Мы все ждем аббата Хериберта. Одного возчика послали недавно к часовне Святого Жиля, и там он увидел отца аббата. По дороге домой Хериберт и его спутники сделали остановку в тамошнем лазарете. Возчик тут же поспешил в аббатство и предупредил братию. Видишь, брат Жером со двора не уходит, ждет, когда аббат подъедет к воротам, чтобы тотчас побежать и доложить приору Роберту. Мы его ждем с минуты на минуту.

- Ну а новости какие-нибудь есть? Останется ли Хериберт нашим аббатом - вот что хотелось бы знать, - невесело промолвил Кадфаэль.

- Нам пока ничего не известно. Но все боятся, что... Брат Петр такое бормочет над своей жаровней, что и слушать страшно. Он клянется, что уйдет из ордена! Ну а Жером, тот и вовсе несносен!

Марк обернулся, чтобы одарить помянутого им злокозненного Жерома свирепым взглядом, если, конечно, вообще мог придать свирепое выражение своему мягкому, добродушному лицу, и увидел, что тот соскочил с колоды и со всех ног понесся к аббатским покоям.

- О, должно быть, едут! Гляди - вот и приор!

Приор Роберт величаво выплыл из самовольно занятых им покоев. Безупречно облаченный, царственно высокий, с выражением ангельской кротости, благожелательности и благочестия на ясном челе, он готов был и приветствовать своего старого начальника с лицемерным почтением, и принять его должность с лицемерной покорностью. Что-что, а держаться красиво и с благородным достоинством приор умел.

В ворота легкой иноходью въехал белоснежный мул, на спине которого неуклюже сидел Хериберт, - невысокий, пухленький, добросердечный старик непритязательной наружности, в запыленной и заляпанной грязью одежде, смертельно уставший от долгого путешествия. С первого взгляда на него стало ясно, что Хериберт более не аббат, но вид у старика, тем не менее, был довольный. Он выглядел как человек, который только что сбросил тяжелую ношу и наконец распрямился, чтобы вдохнуть полной грудью.

По натуре Хериберт был кроток и незлобив, но сломить его было не так-то просто. Писец и два конюха следовали за Херибертом, почтительно поотстав на пару ярдов, а бок о бок с ним ехал высокий, худощавый, жилистый бенедиктинец с обветренным лицом и проницательными голубыми глазами. Время от времени незнакомец сдержанно, но, как показалось Кадфаэлю, любовно поглядывал на Хериберта. Видать, в обители будет одним братом больше.

Приор Роберт грациозно проплыл сквозь толчею и сутолоку, двигаясь, словно корабль среди бурунов, и лишь только Хериберт коснулся ногой земли, протянул руки ему навстречу.

- Отче! С радостью в сердце приветствую я тебя, и нет среди братии нашей ни единого, чья душа не исполнилась бы ликования, ибо мы вновь видим тебя среди нас и не сомневаемся, что с благословения святой церкви ты, как и прежде, останешься нашим пастырем.

Да, подумал Кадфаэль, надо отдать ему должное. Не часто Роберту удавалось притворяться столь вдохновенно, и сейчас он поди и сам не осознает, что притворяется. Хотя, честно говоря, ничего другого ему и не остается. Как бы алчно ни домогался приор аббатского сана, как бы ни мечтал видеть себя во главе обители, не мог же он заявить в лицо старому начальнику, что тому давным-давно пора на покой, ибо кое-кто ждет не дождется, когда наконец освободится вожделенное место.

- И я счастлив вновь оказаться среди возлюбленных братьев, - отвечал Хериберт с лучезарной улыбкой. - Однако должен сообщить всем, что я более не аббат, а такой же смиренный брат, как и остальные. Высшие власти сочли за благо поручить руководство аббатством иному пастырю, я же, приняв это решение с подобающим повиновением, вернулся в обитель, дабы служить Господу под твоим, брат Роберт, началом.

- О нет! - прошептал потрясенный Марк. - Кадфаэль, глянь-ка на приора: он же растет прямо на глазах!