Ли Бреккет - Долгое завтра

— Это от больших ворот. Джим расскажет вам, когда приходить на работу, и ответит на все вопросы. В свободное время можете ходить, где угодно, например, наведаться в библиотеку к мистеру Фотстайту. И не делайте такие каменные лица, я вижу вас насквозь.

Лен испуганно посмотрел на Шермэна, и тот улыбнулся.

— Ты подумал о том, что паровой котел отделяет от реактора лишь бетонная стена? Так вот, я хочу, чтобы вы свыклись с этим и забыли о страхе.

“Так ли это, — думал Лен, — или нас еще раз проверяют, сможем ли мы преодолеть свой страх, сможем ли научиться жить рядом с этой штукой?”

— А теперь идите, — сказал Шермэн, — Джим ждет вас.

Лен и Исо поднимались по пыльной дороге, которая петляла среди валунов, к Барторстауну. У ворот они остановились, оба нервничали, ожидая, кто первый решится открыть их.

— Не думал, что ты такой трус, — сказал Лен.

— Дело не в этом. Просто поблизости работают люди. Ну вот, теперь все в порядке. Идем.

Исо осторожно вставил в замок ключ и повернул его. Замок открылся, и они вошли. Лен тщательно закрыл ворота.

“Ну вот, я и закрылся вместе с ним, с этим огнем, который обрушился с неба много лет назад”, — пронеслось в голове Лена.

Вслед за Исо он спустился в туннель, вошел во внутреннюю дверь, миновал комнату сторожа, где юный Джонс кивком головы приветствовал их. Боялся ли он чего-нибудь? Нет, Джонс никогда не знал, что такое страх, как и Эд Хостеттер. И он живет себе спокойно, сторожит Барторстаун в полном здравии. И Господь не покарал его. Господь позволил спастись Барторстауну, разве это не доказывает, что эти люди выбрали правильный путь? Однако неисповедимы пути Господни, у каждого в жизни наступит момент, когда…

— О чем ты там замечтался? — подтолкнул его Исо. — Пойдем быстрее.

Над его верхней губой выступили бисеринки пота, он заметно нервничал, спускаясь по ступенькам, которые гулко звенели под ногами. Юноши миновали этаж с большим компьютером, и мимо турбин и генераторов вошли в широкую, просторную пещеру возле бетонной стены.

Джиму Сиднею пришлось дважды окликнуть их, прежде чем молодые люди очнулись от своих мыслей. И Лен подошел к громадному котлу, чувствуя себя маленьким и ничтожным рядияя с этой всемогущей силой. Он стиснул зубы, внутри что-то сжалось: “Это потому, что ты боишься преодолеть свой страх, — подумал Лен, — но ведь другие, такие же люди, как ты, не боятся. Они верят в то, что делают, гордятся тем, что правительство доверило им эту работу. Бабушка была бы рада за меня. “Никогда не бойся знаний”, — говорила она. И я не буду бояться. Не буду. Я сольюсь с этим миром, поверю в него. И Эд Хостеттер поможет мне в этом. На него можно положиться”.

И Лен принялся за работу, за день он даже не взглянул в сторону бетонной стены. Но он чувствовал ее, чувствовал почти физически, чувствовал даже тогда, когда вернулся в Фол Крик и улегся спать. А когда он заснул, ему приснился реактор.

Лен ничего не мог поделать с этим. Тот же кошмар мучил его и на следующий день, и через день, и еще долгое время. Лен переставал думать о страшной силе лишь по вокресеньям в церкви или во время прогулок с Джоан Вепплоу. Поэтому он стал охотнее бывать в церкви. Его успокаивали слова проповедника о том, что Господь благословил их деяния, что они должны быть терпимыми ко всему. Да и слова Шермэна, казалось, оправдывались: с каждым днем Лен все меньше и меньше боялся ужасной стены. Он уже немного освоился, знал основные принципы работы прибора и контроля за ним.

Иногда они с Исо болтали и смеялись, представляя себе реакцию жителей Пайперс Рана, если бы они увидели их за работой: мистера Нордхолта, который считал, что очень много знает, и так скудно делился своими знаниями, отца и дядю Дэвида, которые ремнем отвечали на любой вопрос. Лен слишком хорошо знал, что сказал бы отец, поэтому не любил об этом думать. Зато часто вспоминал судью Тэйлора. Из-за его страха был убит человек, сгорел почти весь город, и Лен сотни раз проигрывал сцену, как скажет ему, что Барторстаун существует, что он, Лен Колтер, не боится больше силы атома, что в нем не больше зла, чем в кухонном ноже или холостом ружейном патроне. Зло лишь в том, как использовать его, зло, однажды совершенное, уже не повторится никогда. Господи, какое счастье, что закончились казавшиеся бесконечными ночи холода, отчаянья, жары и москитов, страха и голода, на протяжении которых они грезили о Барторстауне.

Но реальность оказалась иной. В их мечтах все было светлым и удивительным, как рассказы бабушки, в них не было зла.