Ли Бреккет: Долгое завтра

В опустевшей палатке мистера Хостеттера не было ни души.

— Все продано.

Насупившись, Лен уставился на палатку.

— Его лошади все еще голодны, не так ли? А может, мы поможем ему загрузить фургон? Пойдем, поищем его.

Они вышли в дверной проем в задней части палатки и, пройдя пригнувшись под откидной доской повозки, очутились по другую сторону навеса. Огромные шестидесятидюймовые колеса с железными ободьями были ростом с Лена, а вверху, как облако над головой, неясно вырисовывалась надпись: “Эдв. Хостеттер, распродажа товаров”, выведенная когда-то четкими буквами, теперь посеревшими от солнца и дождя.

— Он здесь, — сказал Лен, — я слышу его голос.

Исо кивнул. Они прошли мимо переднего колеса. Голос мистера Хостеттера доносился с другой стороны фургона.

— Ты сошел с ума, — говорил он, — я же тебе объясняю, что…

Его речь прервал другой голос:

— Да не волнуйся так, Эд. Все будет в порядке. Я должен только…

Завидев мальчиков, незнакомец остановился на полуслове. Через плечо мистера Хостеттера Лен и Исо увидели высокого, худого парня с длинными рыжими волосами и окладистой бородой, одетого в одежду из кожи. Он тоже был торговцем откуда-то с Юга, и Лен уже встречал его здесь. Вывеска на его фургоне гласила: “Уильям Соумс”.

— А это что за компания? — казалось, он не имел ничего против присутствия мальчиков, но тут к ним повернулся мистер Хостеттер. Он был неуклюжим плотным мужчиной с бронзовой от загара кожей и ясными голубыми глазами. В рыжеватой бороде по обеим сторонам губ четко обозначились две серебристые полоски. Движения его всегда медленные и спокойные, на лице дружеская улыбка. Теперь, быстро обернувшись, он не улыбался, и, встретившись с ним глазами, Лен застыл на месте, как вкопанный. Он уставился на мистера Хостеттера так, словно видел его впервые, настолько враждебным и странным был его взгляд.

— Мне кажется, они чем-то заняты, Лен, — пробормотал Исо. — Лучше пойдем отсюда.

— Что вам здесь нужно? — строго спросил мистер Хостеттер.

— Ничего, — пролепетал Лен, — мы только подумали, может быть…

— Может быть, что?

— Может быть, вы позволите нам накормить лошадей.

Исо схватил Лена за руку.

— Он только хотел попросить немного сахарных орешков. Вы знаете, эти дети… Пойдем, Лен.

Соумс рассмеялся:

— У него их больше нет, но я могу предложить вам пеканов. Это тоже неплохо.

Он сунул руку в карман, вытащил с полдюжины орешков-пеканов и отдал их Лену.

— Спасибо, — сказал Лен, с недоумением глядя то на него, то на мистера Хостеттера, который спокойно произнес:

— О моих лошадях уже позаботились. А теперь марш отсюда, ребята.

— Да, сэр, — Лен и Исо не заставили его повторять дважды и быстро убежали. За углом они остановились и разделили орешки.

— Что это с ним? — спросил Лен, имея в виду мистера Хостеттера. — Он был до такой степени ошарашен, будто старый жеребец вернулся на ферму и заржал на него.

— Да ну его, — сердито бросил Исо, очищая орех от тонкой коричневой кожицы. — Скорее всего, он обсуждал с этим иностранцем какую-то торговую сделку, вот и все.

Исо был зол на Хостеттера и больно толкнул Лена: — А все ты со своими орешками! Идем домой, скоро ужин. Или ты забыл, куда мы собрались сегодня ночью?

— Нет, — ответил Лен, вновь охваченный восторженным трепетом, — я не забыл.

Этот восторженный трепет и разбудил Лена, спавшего под своим фургоном. Прохладный воздух, теплое одеяло. Глаза Лена слипались, все вокруг казалось неясным и далеким, погруженным в приятный полумрак. Вдруг Лен вздрогнул и окончательно проснулся, вспомнив Исо и проповедь.

Лен услышал дружный храп отца и матери, спящих в фургоне наверху. Ярмарочная площадь стала совсем темной, лишь два—три уголька все еще тлели в погасших кострах. Казалось, все успокоилось. Но вот зашевелились лошади, позвякивая упряжью. Мимо, стуча колесами, проехала легкая повозка, где-то вдалеке груженый фургон с глухим скрипом продолжал свой путь, доносилось ржание лошадей, тащивших его. Странные люди, не похожие на нью-меноннайтцев, одетые в одежду из оленьей кожи, как и тот рыжий торговец, которого они встретили у Хостеттера, под покровом темноты направлялись к месту проповеди. Лен уже совсем проснулся. Он прислушивался к топоту невидимых копыт и скрытых темнотой колес, и поймал себя на мысли, что ему совсем не хочется никуда идти.

Лен сел под фургоном, скрестив ноги и накинув на плечи одеяло. Исо еще не было видно. Лен посмотрел в сторону фургона дяди Дэвида, надеясь, что Исо не проснется. Ведь идти нужно так далеко, было темно и холодно, их почти наверняка поймают и вернут домой. За ужином Лена не оставляло чувство вины, и он не мог заставить себя взглянуть в глаза отца, зная, что его замыслы отражаются в глазах, как в зеркале. Но отец ничего не заметил, и Лену неожиданно стало еще хуже. Отец настолько доверял ему, что никогда не стал бы за ним следить.