Александр Зорич - Ничего святого (Сборник)

На глаза Гайса некстати навернулись слезы. Ведь Нерг, если подумать, только что повторил его собственные рассуждения! Правда, сделал он это зло и ехидно, как бы чуть сместив все ударения в важных словах, но… может, Нерг прав? Прав «по большому счету»? Может, все это не только выглядит смешным, но таковым и является? Неужели проиграна партия? Но как жить тогда? И, главное, ради чего?

– Послушай, Нерг, что ты от меня хочешь? – с дрожью в голосе спросил Гайс. Сохранять барственное безразличие уже не выходило, усталость давала о себе знать. Да и не только усталость. От слов Нерга вдруг заныли все рубцы и шрамы, оставленные на мягких тканях молодой души Гайса железным веком, под беззвездным небом которого нет ничего постоянного, кроме разлуки, и где одна лишь нужна привычка – привычка привыкать… Лицо Гайса выразило и муку, и страх, по щеке его проползла быстрая слеза.

– Я хочу тебе только добра! – Нерг широко улыбнулся и выверенным жестом практикующего эстета поднес к губам кривенькую розу с зачаточным глянцем на лепестках («нужно лакировать в два слоя» – пронеслось в голове у Гайса). Нерг понюхал розу и скривился: дескать, пахнет гадко.

Эта пантомима буквально воспламенила Гайса, ослабила последние гайки, удерживающие суставчатую громадину его рассудка от грузного падения.

– Да к Хуммеру добро! Не нужно желать мне добра! – воскликнул Гайс визгливо. – Пусть мне будет зло! Пусть в этом зле я утону, завязну, издохну, что угодно! Не все ли равно тебе, что со мной будет? Пусть Нимарь вытирает об меня ноги, пусть распустит меня на нити, как негодную тетиву, пусть вырежет на моей спине свой вензель, как если бы я был березовой заготовкой для стрелы. Тебе-то что?!

Сказано это было громогласно, и, наверное, весь лагерь эту филиппику слышал.

– Спокойней, мой молодой друг… Спокойней… Я, собственно, не возражаю… Хочешь крутить любовь с Нимарью – крути на здоровье! В конце концов, это свойственное твоему возрасту здоровое желание… И если только тебя не смущает ее… гм… физический недостаток…

– Не смущает!

– Это делает тебе честь! Глядите все – пред нами любовь, о которой писали древние поэты! Так вот, – продолжал Нерг, равнодушно откладывая розу, – против этого я ничего не имею. Но считаю своим непосредственным долгом, долгом, так сказать, твоего старшего товарища, предостеречь тебя… Объяснить тебе, сколь неуместны те высокие чувства, которые питаешь ты к этой женщине… Тебе не хватает здоровой иронии, милый Лу! Если бы ты знал жизнь, как знаю ее я, ты не стал бы сейчас лазить по полу на карачках, среди всей этой несусветной вони, подклеивая гуртом крашеные фанты, без сна и обеда… – Нерг приблизился к Гайсу с пародией на отчее всепонимание на лице и протянул к нему обе руки. Хотел, что ли, Гайса приголубить?

Но…

Вместо ответного сыновнего объятия Нерга встретил быстрый, хорошо отрепетированный удар – «нижний крюк».

Со всей жестокостью пробудившейся от кошмарного сна души Гайс поглядел на бывшего товарища, екнувшего, громко выдохнувшего, осевшего. Он помог Нергу выпрямиться. И снова ударил его под дых.

Нерг захрипел. Отступил, попятился, опрокинул пузырек с киноварью и плошку с мутной водой (Гайс полоскал в ней кисти), изгадив тем самым несколько зеленых тряпичных полос (зачатки стеблей и листьев), но не упал. Остановившись, Убийца Городов поднял изумленные, горячие глаза на Гайса, провел ладонью по желтой, в крапинах родинок, лысине. Он собрался было что-то сказать, но Гайс не предоставил ему такой возможности.

Он схватил Нерга за шкирку, играючи подволок его сухонькое, сутулое тело к двери и выбросил, нет, выплеснул его за дверь, как кухарка выплескивает помои. Щуплое тело Нерга глухо повстречалось с близкой стеной коридора, обмякло, сжалось. Нерг издал утробный стон.

– Извини, – промолвил Гайс. И притворил дверь.

– Это мои стрелы. Пока ты будешь обходиться ими. Потом я научу тебя делать свои. Если стрелы хороши, стрелять метко можно практически из любого лука, – сказала Нимарь.

– А лук? Ведь этот второй лук вы принесли для меня? – Гайс указал на видавший виды кожаный футляр, что лежал у ног Нимари.

– Для того, кто начинает, этот лук сподручнее. Рассмотри его как следует. Сравни с моим.

– Не уверен, что смогу оценить разницу… Ведь сегодня я выстрелю в первый раз!

– Сегодня мы не будем стрелять. И завтра тоже.

– Что же мы будем? Изучать теорию?

– В нашем искусстве теория состоит из одной фразы.