Андрей Балабуха - Человек человеку — кот

— Так что она сделала, Ваше Величество?

— Ну, разумеется, она не смогла стерпеть такой наглости. Какой-то ярко крашенный пернатый намеревался усесться на парадный императорский мундир. Нахал лишился пары перьев и уверенности в удачном выполнении замысла. Но тот был простым исполнителем и отступать не мог. А против того, что он топчется по моему платью, она не возражала… Исторически парадные одеяния слишком тяжелы и чрезвычайно неудобны, в них даже двигаешься-то с трудом, поэтому их мы с мужем всегда надевали в последний момент. И когда он настал, яд оказался не на его мундире, а на моем платье… Видите, как все просто.

— Но, Ваше Величество, надеюсь, Вы не думаете, что Донна Бел-ли'Аддэн…

— Успокойтесь, мне это и тогда-то в голову не пришло, не то что сейчас. Но главным было то, что Император остался жив, и заговорщики были схвачены. Исполнитель к тому времени был уже мертв, а верхушку Император достал. Но я об этом узнала далеко не сразу. Яд был рассчитан на мужчину, но и мне пришлось нелегко. Жизнь-то мне врачи сохранили, но воздействие было сложным, и здоровье продолжало ухудшаться, даже когда я уже пришла в себя и потребовала, чтобы меня вернули домой. Тогда я почему-то считала, что умирать надо дома, а что до этого дойдет, никто из этих светил не сомневался, хотя и пытались врать в глаза: «все, мол, будет великолепно». Но они быстро во всем признались, связались с Императором, и он прямо из Дворца Правосудия приехал за мной. Потом он говорил, что Донна была сама не своя, во всем винила себя, бродила по опустевшему императорскому дворцу, плакала… Она, по-моему, так и не простила себе того, что не слопала этого пернатого с потрохами (я очень извиняюсь), а позволила буквально на глазах отравить мое платье. Поэтому она решила, что не даст мне умереть. Так оно и вышло.

— Что Вы имеете в виду, Ваше Величество?

— Нашим врачам давно известно, что вы, фелиссиане, умеете лечить. Донна буквально не слезала с моей кровати, стараясь устроиться так, чтобы я всегда чувствовала ее тепло. А когда я стала вставать, она в полной мере показала свой стервозный характер. Донна ходила за мной по пятам, и стоило мне хоть немного устать, она начинала орать и требовать, чтобы я ложилась отдыхать. Но я ведь тоже была упряма, и тогда она переходила все границы — бежала к Императору, находила его, где бы он ни был, и жаловалась на то, что я устала. Император приходил, и уж его мне приходилось слушаться. Я оставляла свои дела и шла отдыхать, а Донна с удовлетворенным видом устраивалась со мной рядом. Про врачей я и не говорю — после выволочки, устроенной им Императором по жалобе Донны, они буквально ходили перед ней на задних лапках и выполняли все ее требования, касающиеся меня. А у меня тогда и сил-то не было, чтобы ее прогнать. Это врачей, слуг и охрану я могла запугать — ее не могла.

— О, ее никто не мог запугать. Даже величайшие из наших Матриархов всегда с ней соглашались. Это особо хорошо видно, когда читаешь протоколы заседаний их советов. Донна Бел-ли'Аддэн всегда выходила победительницей из этих политических битв.

— Значит, вы меня понимаете. Она выгоняла моих гостей, если считала, что они меня утомляют. Донне ничего не стоило выставить таким же образом любого из принимаемых Императором, если она почему-то вдруг решала, что он на меня может дурно повлиять. А Император постепенно слушал ее все больше и больше. Может, это было связано еще и с тем, что я пусть постепенно, но выздоравливала. Однако многие последствия ее решений мы расхлебываем и сейчас. Так, отношения с союзом Приматов после того, как Донна выгнала их делегацию, были восстановлены всего десять лет назад. И это, заметьте, не единственный случай…

— Она никогда не любила приматов.

— Она вообще мало кого любила! Ее любовь слишком трудно было заслужить.

— Ну что Вы, Ваше Величество, мы все не слишком любвеобильны, а она слишком любила Императора, Вас, юную Императрицу… Для нас этого достаточно. Особенно если любить хомона так, как Донна любила Его Величество. У нас до сих пор ходят легенды о том, что когда в конце жизни долг призвал ее на родину, она не согласилась на брачные отношения ни с одним соплеменником, а просто сдала несколько яйцеклеток в Генетический Банк, таким образом выполнив свою обязанность по продолжению рода…

— Да, Императора она любила. Ведь была еще попытка принца… Но простите, вот об этом еще рано рассказывать.

— Ваше Величество!

— Я сказала, об этом еще нельзя.