Рэй Брэдбери: Сборник 11 ВОЖДЕНИЕ ВСЛЕПУЮ

– Все это выдумки.

– Не дайте мне умереть… – Его голос звучал уже где-то совсем далеко, а губы едва шевелились. – Умоляю, не дайте мне умереть. Ведь я вам нужен. Во мне нуждается все живое: я наполняю жизнь смыслом, придаю ей ценность, обеспечиваю противовес. Не дайте…

Пассажир Бледный становился все меньше и тоньше, его тело таяло на глазах.

– Нет, – выдохнул он. – Нет, – прошептало движение воздуха за стенкой твердых, пожелтевших зубов. – Прошу вас…

Его ввалившиеся глаза неподвижно уставились в потолок.

Доктор вырвался из каюты, захлопнул дверь и закрутил болты. Потом он привалился к холодному металлу и опять содрогнулся от слез, вглядываясь в глубь отсека, он различил кучки людей, которые сгрудились у иллюминаторов и провожали глазами пустое пространство, где раньше была Земля. Одни ругались и сыпали проклятиями, другие плакали. Битый час он блуждал по коридорам и трапам, нетвердо держась на ногах и почти не помня себя, пока наконец не разыскал командира.

– Командир, никто не должен входить в каюту больного. У него чума. Это неизлечимо. Он лишился рассудка. Смерть наступит в течение часа. Прикажите заварить дверь.

– Что? – переспросил командир. – Да-да, конечно. Я отдам распоряжение. Непременно. Вы видели? Видели, как взорвалась Земля?

– Видел.

Они, как во сне, разошлись в разные стороны. Доктор присел рядом с женой, которая не замечала его, пока он ее не обнял.

– Не плачь, – сказал он. – Не надо. Прошу тебя, не плачь.

Ее плечи вздрагивали от рыданий. Он привлек ее к себе, хотя его самого бил озноб. Они сидели бок о бок не один час.

– Не плачь, – повторил доктор. – Думай о чем-нибудь другом. Не вспоминай Землю. Думай о Марсе, думай о будущем.

Они замерли с отсутствующими лицами, откинувшись на спинки кресел. Он закурил сигарету, но не почувствовал вкуса, передал ее жене и зажег еще одну.

– Как ты смотришь на то, чтобы оставаться моей женой еще десять миллионов лет? – спросил он.

– Я готова, – воскликнула она и, обернувшись к нему лицом, истово прижала к себе его руку. – Я с радостью!

– Правда? – спросил он.

That Bird that Comes out of the Clock 1997 год Переводчик: Е. Петрова

– Человека характеризуют действия, – изрекла миссис Коул, – а не выражение лица и не слова, которые слетают с языка в момент совершения действий. Если хотите знать мое мнение, эта новая соседка, что обосновалась напротив, через два дома отсюда – Кит Рэндом, так, кажется, ее зовут? – натура, мягко говоря, весьма деятельная.

Сидевшие на веранде повернули головы в указанную сторону.

Кит Рэндом время от времени разгуливала с цветком в руках по саду. Занималась живописью, сидя у чердачного окошка. Обмахивалась веером, стоя на крыльце в прохладном полумраке. Ночами, устроившись под лимонно-желтой лампой, делала тончайшие, как паутинка, гравюры. С утра пораньше бросала ком глины на гончарный круг и что-то напевала звонким, чистым голосом. Вытряхивала горы окурков в печку, собственноручно сложенную из кирпичей. Неизвестно для кого пекла пироги. И ставила их охлаждаться на подоконник, отчего у всей округи текли слюнки, а мужчины, держа нос по ветру, направлялись через дорогу к ее дому, делая вид, что просто гуляют. С заходом солнца она усаживалась в огромную ворсистую петлю из конопляной пеньки, привязанную – будто для слабоумного переростка – к неохватному дубу на заднем дворике, и начинала раскачиваться. Часов этак в девять вечера спустится в сад, неся причудливый белый патефон, словно это и не патефон вовсе, а живая собака по кличке "Виктрола", заведет его рукояткой, поставит пластинку – и давай порхать на своей "Тарзанке", словно печальная бабочка или яркая непоседа-малиновка: то вверх, то вниз, то вверх, то вниз.

– Вот именно, – поддакнула миссис Тийс. – Либо она по-женски хитра и предельно расчетлива, либо… – Тут ей пришлось немного поразмыслить. – Либо это просто-напросто заводная птичка… ни дать, ни взять, кукушка из часов…

По всей улице хозяйки со значением стучали пальчиком по лбу и заглядывали к ней через забор, как женщины заглядывают в пропасть – единственно для того, чтобы ужаснуться: дескать, слишком тут высоко; но им ничего не удавалось разобрать, потому что в сумерках дворик становился темным, как грот – он шуршал листвой, пестрел цветами и хрипло покашливал, готовясь затянуть "Июньскую ночь" или "Несчастную бабочку". И в этом гроте, с неизбывностью скрытого от глаз, но ровно тикающего маятника, раскачивалась туда-сюда Кит Рэндом, опустив на плечо мягкую розовую щечку и тихо вздыхая о чем-то своем под рассказы граммофона о горестях печальной бабочки и прелестях июньской ночи.

Читать дальше