Терри Биссон - Путь из верхнего зала

- До Верхнего зала уже недалеко, - сообщила она. - Гляди, как высоко ты меня уже вывел. Но в одном Сиснерос права.

- В чем же?

- Не води меня в Верхний зал. Застрянешь. Оттуда обратной дороги нет.

- А ты?

Мне нравились маленькие бантики на ее трусиках.

- Я уже застряла. Мне некуда возвращаться - я теперь без тела. А этой оболочкой я, вероятно, обязана тебе, - она заглянула через очки за пазуху своего лифчика, под резинку трусов. - И потому, полагаю, я все еще в очках.

- Я охотно помог бы тебе попасть в Верхний зал, - сказал я. - Но почему ты не можешь сама туда добраться?

- Мне позволено лишь спускаться - но не подниматься, - пояснила Глюкки. Я ведь мертва, помнишь? Будь у меня ресет-редактор... Черт! - Зазвонил телефон. Мы даже не заметили, что он есть в комнате. - Тебя, - сказала она, передавая мне трубку. Не успев сказать: "Алло!", я уже уперся взглядом в протечки на потолке зала Ожидания. Послышался скрип ботинок. Служитель помог мне выбраться из ящика. Это был Клайд.

- Уже 16:55? - спросил я.

- Когда развлекаешься, время летит стрелой, - заметил он.

- Угадай с трех раз, кто здесь? - пропела мамуля.

Я услышал из туалета злобный рокот спускаемой воды.

- Не хочу ее видеть, - заявил я.

- Она приехала из самого Салема, - возразила мамуля. - Привезла твои вещи.

- Да? И где же они?

- Все еще в машине. Я не разрешила ей вносить их в дом, - пояснила мамуля. - Вот почему она плачет.

- Она не плачет! - раздался из туалета звучный бас.

- О Боже, - встревожился я. - Он что, там вместе с ней?

- Она их назад не повезет! - раздался тот же бас.

- Я уехал в отпуск, - объявил я. Ручка на двери туалета начала поворачиваться, и я пошел прогуляться. Когда я вернулся, они уже уехали, а мои вещи были свалены на газоне.

- Хочешь, вырой яму и закопай их, - предложила мамуля.

На следующее утро я вошел в зал Ожидания первым. Но вместо того чтобы выдвинуть для меня ящик, Скрипучие Ботинки - Клайд - попросил меня подписать какую-то бумажку.

- Я уже дал расписку, - напомнил я.

- Да все это ерунда, только для нашего собственного спокойствия, возразил Клайд. Я расписался.

- Хорошо, - улыбнулся он какой-то скользкой улыбкой. - А теперь прилягте. Сделайте глубокий вдох.

Ящик задвинулся. Вдохнув запах витазина, я точно пробудился ото сна. И оказался в чопорной гостиной. Все здесь было кремовых тонов: ковер, диван, кресло. Шемиз стояла у окна, одетая в лифчик на проволочном каркасе, сшитый из жаккардового атласа цвета слоновой кости, с очень глубоким вырезом в центре и широко расставленными бретельками, а также в трусики-бикини того же цвета с эластичной вставкой спереди. Она держала в руках чайную чашку и блюдце, подобранные по цвету к белью. За окном виднелась цепочка холмов, уходящая к самому горизонту. По комнате протрусила собака.

- Шемиз, - произнес я. Мне было очень жаль, что я не успеваю объяснить ей ситуацию, но я знал, что должен найти Глюкки.

Я начал высматривать мышиную нору. В темном углу за торшером обнаружилась низенькая арка, похожая на вход в миниатюрную пещеру. Я лишь чудом пробрался через узкий ход, протискиваясь бочком.

- Где тебя носило? - Глюкки сидела в бетонном коридоре на штабеле гладко обструганных досок, уткнувшись подбородком в колени. Она была одета в свою футболку МЕРЛИН СИСТЕМС и крохотные трусики-бикини из шнурочков. Разумеется, она была в красной кепке и в очках.

- Меня заставили дать еще одну расписку.

- И ты дал?

Я кивнул. Мне понравились шнурочки бикини: они образовывали маленькую букву "V" и затем скрывались из виду.

- Дубина! Ты что, не понял, что эта расписка дает Клайду право тебя убить?

- Я не хочу, чтобы ты называла меня такими словами, - сказал я.

- Хреновы Бонни и Клайд! Теперь мне Верхнего зала не видать!

Я испугался, что сейчас она расплачется. Вместо этого она со злостью швырнула красную кепку на пол. Нагнувшись за кепкой, я увидел трещинку, в которую можно было просунуть не более трех пальцев, но мне удалось пролезть через нее по-пластунски, выставив одно плечо вперед. Я оказался в пустой комнате с дощатым полом и новехонькими пластиковыми окнами, с которых еще не были сняты фирменные наклейки. Глюкки была одета в лифчик с экстремальным декольте, сшитый из стрейч-кружев кораллового оттенка, и в трусики-бикини во французском стиле. Сзади они были сплошные, а спереди представляли собой всего лишь крохотный треугольный лоскутик розовых кружев. И, разумеется, она была в красной кепке.

Я прошел вслед за ней к окну. Внизу расстилались морские просторы и облака. Все здесь было нестерпимо ярким: и небо, и вода.