Юрий Брайдер - Враг за Гималаями

— Вы обратились не по адресу. Я всего лишь мелкая сошка, и не собираюсь отвечать за других. — Шкурдюк отодвинулся на самый край дивана, подальше от позднего гостя.

— Дойдет очередь и до других. — заверил его Донцов. — Почему труп Наметкина кремировали еще до начала следствия? Почему уничтожили историю болезни?

— Не знаю. Меня в такие тонкости не посвящали.

— Зато я знаю. На трупе имелись следы пыток. А по истории болезни можно было вычислить, чьих это рук дело.

— Повторяю, я не врач. Но знаю точно, что никаких пыток не было. Боль Наметкину причиняли, но это было непременное условие экспериментов. Встряска. Толчок. Побудительный импульс.

— Хорош толчок, если душа из тела вылетает! Хотелось бы послушать, как вы про этот импульс на суде будете излагать. Очень сомневаюсь, что вам кто-нибудь поверит. За исключением, быть может, адвоката. Но у того профессия такая — верить подсудимым.

— Боже, зачем я только влез в это дело? — Шкурдюк обхватил голову руками, словно боялся, что его сейчас отдерут за уши.

— Если хотите остаться чистеньким, немедленно отвезите меня к профессору. Думаю, вас он примет и среди ночи. Там на месте все и решим.

— Нет. — Не убирая рук, Шкурдюк покачал головой. — Это невозможно.

— Почему?

— Профессора вы не найдете. Даже при моей активной помощи. А больше я вам ничего не скажу.

— Еще одну загадку вы мне загадали, гражданин Шкурдюк. Но эта попроще будет. Такие загадки профессионалы щелкают, как орехи. За кем это, спрашивается, машина вышла? Кто должен спуститься вниз через пять минут? Уж не профессор ли Котяра, которого ждут не дождутся в Норвегии на какой-то там конференции?

Шкурдюк смотрел прямо перед собой, и лицо его, прежде похожее на расплывшуюся оладью, окаменело.

Убедившись, что помощи от него не дождешься, Донцов пододвинул к себе телефонный аппарат и раскрыл записную книжку, где все номера были, что называется, «центровые» — звони хоть в покои митрополита, хоть в администрацию президента.

Поймав косой взгляд Шкурдюка. Донцов состроил просительную улыбочку.

— Разрешите воспользоваться вашим телефончиком? Молчание воспринимаю как знак согласия. Премного благодарен… Алло, это диспетчерская аэропорта? Барышня, когда ближайший рейс на Осло? Через полчаса! Вот блин, не успеваю. А следующий? Только спустя двое суток. Очень жать. Придется добираться автостопом.

— Я ведь предупреждал, что вам не найти профессора. — Шкурдюк все же нарушил обет молчания. — Через неделю он вернется, тогда и побеседуете.

— Через неделю будет поздно. Планета Нептун перейдет в другой дом, Луна попадет под влияние Сатурна, и ситуация во всех мирах, как потусторонних, так и посюсторонних, изменится самым кардинальным образом. Нет, беседовать с профессором мы будем именно сегодня. Пока я не превратился в бесконечность.

Донцов выудил в записной книжке еще один не предназначенный для общего пользования номер, и вновь овладел телефонным аппаратом. На сей раз он говорил свистящим, захлебывающимся голосом:

— Служба безопасности аэропорта? Слушайте меня внимательно и не перебивайте. В моем распоряжении всего несколько секунд. Я секретный агент, внедренный в террористическую организацию «Клиника». В авиалайнере, отлетающем ближайшим рейсом в Осло, установлено взрывное устройство. Примите незамедлительные меры к спасению пассажиров и экипажа. Все, конец связи, сюда идут… — придерживая трубку плечом, Донцов хлопнул перед микрофоном в ладоши, что должно было имитировать звук выстрела.

— Что вы делаете! — вскричал Шкурдюк. — Ведь по номеру телефона могут вычислить мой адрес! Как будто бы мне своих неприятностей мало!

— Это когда еще будет, — махнул рукой Донцов. — А теперь поехали в аэропорт. Вы получите уникальную возможность еще раз попрощаться с любимым шефом.

— Творимые вами беззакония переходят все границы. — напыщенным тоном произнес Шкурдюк. — Учтите, я делаю это только под грубым нажимом с вашей стороны.

— Я-то, конечно, учту, но вам самому от этого заявления какой прок?

— Есть люди, для которых самооправдание важнее судебных решении и людской молвы…

Машина Шкурдюка ночевала на охраняемой стоянке в пятистах метрах от дома — как говорится, хоть и под открытым небом, да под присмотром.

Во всем районе это было сейчас, наверное, самое людное место, поскольку на первом этаже проходной функционировал ночной магазинчик, где торговали отнюдь не запчастями и смазочным маслом, а по соседству светилась всеми огнями мастерская автосервиса, в которой созидательная деятельность не утихала круглые сутки.