Александр Смирнов - Свечи

– Ну, а если его признают психом, что тогда?

– Тогда его будут лечить. Очень долго лечить, ведь он на людей бросается, то есть, является социально опасным.

– Тогда что же я могу сделать? – не поняла Маша.

– Вы можете вообще не писать заявление в милицию.

– Вообще не писать?

– Да. Многие девушки вообще стесняются говорить на эту тему.

– Ну уж нет! – возмутилась Маша. – Я, слава богу, без комплексов. Преступник должен сидеть в тюрьме, а если он болен, то в психиатрической больнице.

– Дело хозяйское, – согласился следователь. – Я просто обрисовал вам возможные перспективы. Подождите минуточку, я запишу показания и отпущу вас.

Следователь быстро заполнил протокол допроса и дал его Маше. Та прочитала и, с явным удовлетворением, поставила свою подпись.

Если бы знал Александр, что в то время, когда он лежал на госпитальной койке, притворяясь спящим, в соседней палате проходило медицинское освидетельствование преподавателя марксистско-ленинской философии, разве до сна ему было? Неужели не захотелось бы выйти и заглянуть краешком глаза на то, как справедливость расставляет точки над «i»? Неужели сердце, обиженное несправедливостью и чёрствостью, не согрелось бы тёплым и приятным чувством отмщения? Неужели сладострастная истома удовлетворения не поглотила бы душу целиком, не оставляя места ни для каких прочих чувств? Скорее всего, так оно и случилось бы, если бы Александр не имел разговора с Ричардом.

После этого разговора Александр стал смотреть на мир другими глазами. Он видел всё откуда-то сверху: с первого уровня, а его мечты, не желая останавливаться, уносили сознание ещё дальше: на второй уровень. Именно там, по мнению Ричарда, а сейчас и его, составлялись планы нулевого и первого уровней, именно там увязывались нити всех событий и сплетались клубки миллиардов судеб, чтобы, реализовав их, выбрать квинтэссенцию сознания и направить её для дальнейшего совершенствования мироздания. Для реализации этого грандиозного замысла было всё: достаточный уровень познания для Ричарда, Александра, Джона и Маши, была движущая сила – любовь. Машиной любви было в таком количестве, что её хватало не только на неё и Александра, но и на Джона с Ричардом. Не страсти, которую на нулевом уровне часто принимают за любовь, а истинной любви, такой, какая была у Маши. Не хватало связки, логической цепи сознания, по которой можно было двигаться от нулевого сектора через первый и во второй. Собственно, и связка была. Эта была формула, которую открыли Ричард и Джон, но эта формула начиналась с первого уровня, а поэтому была неполной. Подставив в качестве первого члена формулу, которую Александр написал в гараже, можно было бы считать задачу выполненной, но именно этой формулы не было. Самое неприятное, что восстановить эту формулу можно было только в нулевом уровне.

Мозг Александра лихорадочно работал только в одном направлении и не желал отвлекаться на ерунду. А ерундой было абсолютно всё, кроме Маши.

Консилиум врачей осмотрел Петра Петровича и единогласно вынес решение о его вменяемости.

– На сегодня ещё что-нибудь есть? – спросил седовласый профессор, потирая руки.

– Солдатика надо посмотреть, – ответил доктор.

– На предмет?

– На предмет непригодности службы в вооружённых силах.

– Разве он не проходил медкомиссию в военкомате?

– Неприятность с ним случилась во время пожара, – стал объяснять доктор.

– Не надо мне ничего рассказывать, – оборвал его профессор, – всё узнаем у больного. Где он?

– В соседней палате.

– Приведите.

Александра потревожили в тот момент, когда он хотел восстановить в памяти весь путь создания формулы, начиная от свечки, которая устроила пожар в квартире, и кончая созданием квантового генератора.

– Смирнов, пройдёмте в соседнюю палату, – предложил врач.

Все мысли тотчас улетучились из головы. Больной встал с кровати и с недовольной физиономией пошёл за врачом.

В просторной палате, куда его привели, стоял длинный стол, за которым сидели четыре человека. Напротив стола был стул, вероятно,предназначенный для больных. Александр осмотрелся и без приглашения сел.

– На что жалуетесь? – спросил профессор.

– Ни на что, – ответил Александр.

– Так уж и ни на что? Разве человека может абсолютно всё устраивать? – улыбнулся профессор.

– Вы правы, такого действительно не может быть.

– Видите как хорошо, по некоторым вопросам мы придерживаемся одних и тех же взглядов. Итак, мы договорились, что человека ничего не может волновать только после его смерти. Так что же вас беспокоит?