Джон Барнс - И несть им числа...

Мы уже приготовились к очередной помехе, потому что он собрался назвать конкретное место, но это, наверное, не было запрещенным. Кто может объяснить выбор и принципы, которыми руководствуется цензор? Сайке вздохнул с облегчением — он потрясающе выглядел в образе Сиднея Гринстрита — и сказал:

— Фу, я думал, что это тоже вырежут, но все обошлось.

В общем, она сказала, что заглянула в сводки, а потом рассказала, что обсуждала ваше дело с властями в Хо.

— Ши.

— Мине. Вот, так нет помех.

— Но я не знаю, что ты сказал, — ответила Хелен. — Ладно, она обсудила с властями.

— Точно, и узнала, что ты застрелила Билли Биард, так что она передала это в распоряжение своего шефа, Иисуса Пикардина. Она говорит, что решила, будто Пикардин ее расцелует, — так он обрадовался этой новости.

Оказалось, они многие годы пытались загнать Билли либо в Мексику, где ее могли арестовать, либо куда-нибудь еще, где власти выдадут им ее, но ее смерть — наилучший выход из положения.

— А я думал, что Билли Биард работала в полиции.

— Работала, но была плохим полицейским и в конторе с дурной репутацией. Может быть, даже ее начальники не очень-то беспокоились, что с ней происходит. Билли была замешана практически во всем и везде. Плохая работа. Даже…

ТИШИНА.

— Я имею в виду ее нанимателей, они ее недолюбливали, и она разыскивалась за многие преступления. Мир не много потерял со смертью Билли. Так вот, Пикардин санкционировал разослать документы о Билли Биард по местным инстанциям, и как только они получили распечатки, ваш друг инспектор Донг перестал беспокоиться, ибо был уверен, что, как бы ни обернулось дело, никто особо не станет переживать.

— Думаю, я сыграла свою роль в вашем освобождении, — сказала Келли. — Я ходила в школу с Дженни Шмидт, теперь она Дженни Бэннон, а официально — Дженифер Х.С. Бэннон, посол Свободной Республики Диего Гарсиа при дворе Новой Зеландии. Откуда-то я узнала, что Хелен была гражданином Диего Гарсиа, так что я подтвердила этот факт, позвонила Дженни и подключила ее к делу. Она, в свою очередь, позвонила другому дипломату — с ним мы тоже когда-то ходили в школу, очень противный был парень по кличке Бобо, но всегда с радостью помогал друзьям, — Бобо, кажется, знаком с тобой, Хелен, и это тоже помогло. Спустя некоторое время и он звонил в полицию Сайгона.

— В конце концов, теперь понятно, почему нас освободили, — ответила Хелен. — Давайте проведем здесь эксперимент. Кто из вас слышал о…

Опять тишина, только я один услышал — не через наушники, а просто потому что мы сидели в одной комнате, — что она произнесла «Пуританской партии».

— Хорошо. — Хелен взяла в руки блокнот и по буквам медленно прочитала: «Город… Хо… Ши… Мин». — Теперь я скажу то же самое, только быстро, и посмотрим, что получится. Город Хо Ши Мин.

На этот раз все обошлось, но мне показалось, что мир слегка вздрогнул.

— Теперь кто-нибудь еще пусть попробует.

— Сайгон, — сказал Полковник, и опять все было в порядке. — Сейчас, когда я думаю об этом, то из курса истории припоминаю, что Сайгон…

ТИШИНА.

— Город. Никто больше не называет его Сайгоном.

Я хотел возразить, что Его Католическое Величество Король Кохинхины называет, но внезапно мысль материализовалась и наступила тишина; а может быть, наши с Хелен мысли совпали.

Всю ночь мы забавлялись таким образом и установили определенную закономерность. Если слово произносить достаточно медленно, тишина не наступает. Если люди невнимательно следили за разговором и записывали что-то в блокнот, а потом читали написанное вслух, только медленно, связь не прерывалась. Потренировавшись немного, пока каждый из нас не научился произносить слова медленно, мы перестали зависать на самом слове; однако проблемы все же возникали, когда мы пытались вставить его в предложение.

Тема для разговора нашлась, так что спать мы легли очень поздно, тем более что ни у кого не было утром срочных дел. Теорий родилось больше, чем было народу, потому что Хелен и Полковник осилили по две. Моя теория представляла собой следующее: цензор — это какой-то искусственный интеллект, который осуществляет в наших мозгах ограниченный мониторинг, и можно натренироваться настолько, чтобы произносить слово, не имея в виду его значение; однако в предложении значение возвращается, и цензура срабатывает. Хелен считала, что каким-то образом в мозг каждого из нас заложена программа-вирус, следящая за речью других при помощи слухового центра, так что когда мы тренировались, она постепенно переставала следить за нами. Вторая теория состояла в том, что цензор каким-то образом после нескольких пауз мог определить, что разговор не опасен, и тогда паузы не возобновлялись до тех пор, пока тема разговора не изменится.