Джон Барнс: И несть им числа...

— О боже, — пробормотал Ифвин. — Ты прав.

Мы с Терри посмотрели друг на друга, потом на Иисуса, и, наконец, от имени всех нас выступила Терри:

— Почему это непонятно?

— Ну, вот тебе что больше нравится: яблоки, бананы или апельсины? — спросил меня Ифвин.

— Яблоки, наверное, — подумав, ответил я, — потом.., бананы, ну да, что-то вроде того.

— Теперь ты можешь выбрать, выбираешь яблоко и съедаешь его. Я вновь и вновь позволяю тебе выбирать, и ты все ешь и ешь яблоки. Так что ты отныне будешь постоянно есть яблоки.

— Ну конечно же, нет, — удивился я. — Ифвин, ты опять рассуждаешь, как машина. Очень скоро я перестану любить яблоки и захочу чего-нибудь другого. И тогда… боже мой, теперь я понимаю. Слышала когда-нибудь такую поговорку: там хорошо, где нас нет? — спросил я Терри.

— Ага.

— Представь, что ты овца, а весь мир состоит из изгородей и пастбищ, и ты всегда пытаешься найти пастбище, на котором трава зеленее, — так ты никогда не поешь травы. Ты будешь все время прыгать через изгороди, потому что, перепрыгнув через одну, ты увидишь другое пастбище, позеленее, прямо за следующим забором. Возможно, ты очень далеко ускачешь, но ты будешь прыгать и прыгать в поисках лучшего и никогда не найдешь пастбище, на котором захочешь остановиться. Даже если ты в конце концов прискачешь обратно к дому, потому что, может быть, желание прыгать — просто желание очередной перемены. Так вот, человек не станет передумывать и перемещаться в другой мир миллионы раз в секунду, минуту за минутой, день за днем, десятилетие за десятилетием.

— Зато машина именно так и поступит. Что и сделал искусственный разум, — закончил Ифвин. — Американцы не в раю, насколько я понимаю. Паула права. Американцы до сих пор там, далеко-далеко, так далеко, насколько можно забраться в пяти измерениях вероятности, разрываются между ужасным количеством последовательностей событий — и всегда совершают очередной прыжок. Бесконечная погоня сквозь время. Пространство, время и вероятность достаточно велики, так что они никогда не вернутся назад, но и эти измерения конечны — и людям придется метаться по кругу, никогда не возвращаясь назад, но и не продвигаясь вперед. Единственные американцы, которым удалось избежать такой судьбы…

— Те, что оказались в это время за пределами страны, — закончил я. — А единственные люди, которые пойдут на поиски Америки, — американские эмигранты. Именно поэтому все миры, где живет большое количество американских эмигрантов — завоеванные территории и страны, в которых к власти пришли репрессивные структуры, — тесно связаны между собой. И, Ифвин, это же ужасно, все эти люди в каждом из миров находятся в течение всего лишь одной микросекунды, так что они даже ничего не успевают испытать…

— Они испытывают то же самое, что и ты, когда находишься в сотую долю секунды от абсолютного счастья — которое не столь абсолютно по сравнению с тем, что будет через несколько сотен наносекунд после этого момента, — грустно сказал Ифвин. — Что ж, теперь наконец у нас с Билли Биард общие интересы. Нам нужно подавить этот алгоритм, или же больше не останется людей, и, следовательно, нам не для кого будет стараться. Я должен поговорить с ней.

Однако, когда она пытается взломать дверь вместе со своими вооруженными до зубов воплощениями, это явно не самое лучшее время для разговора. Кстати, детектор, который я нашел и активировал внутри здания, говорит мне, что она сейчас идет по коридору по направлению к офису, где находятся ваши физические тела, а это значит, что следующим встанет вопрос, как вас оттуда вытащить.

Если все уже позавтракали, давайте пройдемся по пляжу, Вам когда-нибудь приходилось разучивать игру, в которой не было смысла, пока в один прекрасный момент вы не замечали, что просто играете в нее и все срабатывает? Именно таким был мой опыт по переходу между последовательностями событий и перемещению физического тела. Это скорее взгляд на мир, расслабление и падение в другой мир.

Ифвин долго говорил про квантовый процесс внутри мозговых клеток и какое это может иметь отношение к некоторым загадочным исчезновениям людей в истории, но к разгадке тайны это имело не больше отношения, чем имеет изучение физики колеса или истории мостовых к обучению езды на велосипеде. Сначала мы делали как могли, а потом научились. Несколько дней мы все играли с этим в домике на побережье и поблизости на пляже, каждый вечер возвращаясь в коттедж, до тех пор, пока в один прекрасный день не взошло солнце. Мы пожали друг другу руки и вернулись в офис, заняв каждый свое место вокруг министерского стола.