Вячеслав Поляков - Мама, не плачь, я живой

— Да я не против жениться-то. А на ком? Танечка далеко, да и не пойдёт она за меня.

— А ты спрашивал её об этом?

— Нет… Айша тоже…

— А ты спрашивал её об этом?

— Нет… А как? Она же вон какая строгая…

— Я же вижу как ты на неё смотришь. Сегодня вечером возьмёшь Коран и перечитаешь всё о браке. Для подарка невесте можешь взять всё, что сочтёшь нужным из сокровищницы.

На вечернем занятии афганскими языками Никита больше старался украдкой повнимательнее рассмотреть Айшу, чем зубрить слова и правила, и поэтому часто ошибался. Айша заметила это:

— Господин думает о чём-то другом? Или нездоров? Может быть, отложить занятия на завтра?

— Айша, выходи за меня замуж! — неожиданно даже для себя выпалил Никита.

Айша зарделась и опустила глаза. Так они стояли молча, пока Никита не спросил:

— Так ты выйдешь за меня замуж?

Айша легонько кивнула и опустила голову ещё ниже. Никита осторожно взял её за руку:

— Пойдём, скажем об этом Хранителю?

— Сейчас поздно, господин. Вы скажете об этом Хранителю завтра. А сейчас я должна идти.

— Почему?

— Служанка может оставаться наедине с господином, а невеста с женихом — нет.

— Хорошо, последний вопрос: что ты хочешь в подарок на свадьбу?

— Всегда быть вместе с Вами, Господин.

Никита всё-таки проводил её до кельи и ушёл к себе.

Утром в трапезной вместе с Айшой присутствовала и вторая девушка, которая обычно прислуживала Хранителю. Она же присутствовала в спортзале всё время утренней тренировки. Айша показывала асаны и ударные приёмы рукопашного боя так ни разу за всё утро не прикоснувшись к Никите. После тренировки Никита поспешил на встречу с Хранителем. Тот сидел на циновке и хитренько улыбался:

— Ты хочешь мне что-то сказать, Брат?

— Айша согласна выйти за меня замуж, — рот у Никиты был до ушей.

— Молодец. Вот это по-нашему. Сейчас идём выбирать ей свадебный подарок.

— Она сказала: всегда быть со мной…

— Это не подарок, это состояние души. Сейчас мы что-нибудь соответствующее найдём.

Они спустились в сокровищницу. Хранитель сразу открыл один из сейфов и начал перебирать коробочки и футляры обшитые бархатом разных расцветок.

— Так, глаза у неё зелёные, значит подберём что-нибудь в тон… Во-от это будет в самый раз.

Хранитель отобрал три коробочки, покрытые бархатом зелёного цвета. В одной было золотое кольцо с шикарным изумрудом, обрамлённым бриллиантами. Во второй такого же дизайна серёжки. А в третьей находилось чудесное изумрудное колье. Никита залюбовался подарком:

— Сколько же оно стоит?

— Не думай об этом, Брат. Это подарок, достойный будущего Хранителя. Свадьба в пятницу. Это послезавтра. Тренироваться по утрам и работать в библиотеке будешь один. Костюм тебе принесёт Фатима — это вторая девушка, подружка Айши. Я сейчас улетаю. Встретимся вечером.

Время до обеда ещё оставалось довольно много и Никита решил слетать домой. Давно собирался, да всё никак не получалось. Он отправился в свою келью, улёгся поудобнее на кровати и вышел в астрал. Пришлось подняться повыше и податься на север до тех пор, пока не увидел Аральское море. Дальше уже было рукой подать до Каспийского, а там вверх по Волге до самого Горького. А здесь уже всё было известно как свои пять пальцев. Славик приземлился около дома, обошёл дом кругом, подошёл к Каштанке. Она вылезла их своей конуры, забеспокоилась, внимательно посмотрела в сторону Никиты, нервно оглянулась и опять уставилась на Никиту. Неуверенно тявкнула. Никита не стал больше её тревожить и пошёл в дом. В задней комнате бабушка потихоньку молилась перед образами прося Господа о чём-то своём. Никита через сени прошёл в переднюю половину. Отца дома не было, наверное ушёл рыбачить на Волгу. Мама была дома, видимо, пришла с ночной смены. Она уже протопила и скутала печь, закрыв вьюшки. Горшки с картошкой и щами стояли на шестке. Мама сидела у окна с наполовину запотевшими окнами и смотрела на Волгу. В руках она держала последнее письмо Никиты из Афгана, которое он написал недели за две до того памятного дня, изменившего так круто его жизнь. Мама плакала. Слёзы медленно текли из родных глаз, но она не замечала их, думая о чем-то далёком. Никита стоял рядом. Чувство бесконечной любви, какой-то вины и щемящей жалости охватило его. Никита торопливо написал пальцем прямо на запотевшем стекле: "Мама, не плачь, я живой."

Мама смотрела сквозь слёзы на появлявшиеся буквы и не верила своим глазам. Торопливо вытерла лицо рукой и жадно прочитала надпись снова. Ойкнула, оглянулась на дверь. Бегом бросилась в сени, распахнула дверь в комнату свекрови и крикнула: