Софья Непейвода - Наследники предтеч. Поиск пристанища

— Ничего не поделаешь, похоже, я сама себя перехитрила. Дело в том, — пояснила в ответ на высказанные вопросы, — что я взяла очень хорошие вещи и очень боялась, что их могут отобрать, поэтому попросила максимальную защиту, чтобы ими не мог воспользоваться кто-то другой, не подумав, что есть не только враги. Перепараноила.

— Ах ты зараза, — потянул Росс. — Пыталась застраховаться, чтобы тебя не убили… Только вот знаешь, — ехидно добавил он, прищурившись, — почему-то мне кажется, что убийцы-грабители сначала тебя прикончат, а только потом разбираться с вещичками станут.

Я пожала плечами.

— Ладно, с кем не бывает, — оптимистично хлопнул меня по спине Игорь. — Только вот с тестом придётся самой разбираться, — радостно сказал он и тут же предложил, заметив моё огорчение. — Но я могу проконсультировать, если что.

— Зато уж точно никто больше не будет выпрашивать у тебя нож. Просто потому, что толку от него никакого, — цинично заметила Лиля.

В результате от программы я отказалась, решив обойтись обычным тестом, который и разрабатывала несколько последующих дней. После чего выложила его в Интернет и, пройдя сама, отправилась опрашивать остальных посвящённых. К моему огорчению, выяснилось, что проверить особенности «ночного» зрения на компьютере не представляется возможным: он просто отказывается показывать в «ночном» диапазоне. Но и ограниченных возможностей хватило, чтобы получить интересные результаты. Выяснилось, например, что диапазон видимых волн у моего вида (или, по крайней мере, у меня) почти такой же, как и у лесных людей, у Homo alterus он несколько уже, причём как с красной, так и с фиолетовой стороны спектра. А вот насыщенности и яркости для того, чтобы различить цвет, Homo oculeus требуется больше, чем мне и родичам троллей. Так что каждый из трёх видов воспринимает мир по-своему. Например, цвет, который мы с Николаем считали светло-розовым, тот же Игорь называл белым, а другой, приятный, немного похожий на фиолетовый, виртуальный собеседник квалифицировал как чёрный.

— Тебя надо использовать, — твёрдо заявил Маркус, когда узнал о полученных результатах.

— В смысле? — недовольно отозвалась я.

— Ночное зрение у тебя развито лучше, чем у всех остальных. И оно зависит от чего-то другого, а не от световых волн. Понимаешь? — спросил физик.

— Если честно — нет.

— Ты видишь в другом диапазоне, а это даёт нам возможность изучить мир с точки зрения ещё какого-то, отличного от светового, излучения. Однако есть одно «но», — Маркус поднял указательный палец, — у тебя два типа зрения функционируют, пусть и в разной степени, но почти всегда — одновременно.

— В тёмное время суток — нет, — покачала головой я. — Когда темно, например, ночью, если нет гигантской луны и не нахожусь у костра — только ночное.

— А вот не факт, — возразил физик. — Если оно переключается постепенно, то вполне может оказаться так, что дневное не исключается полностью. Поэтому у меня для тебя задание. Научись произвольно менять типы зрения. И в тёмное, и в светлое время суток — в любой момент и по собственному желанию.

— Думаешь, это возможно? — скептически потянула я.

— Думаю: не попробуешь — не узнаешь, — улыбнулся Маркус. — Ты ведь у нас умная и упорная девушка — так что тебе и флаг в руки, — не забыл он отвесить комплимент.

Интересно, это для того, чтобы к опытам охотнее приступила или и правда так считает? Нет, думаю, скорее для дела, хотя и не без элементов заигрывания. В любом случае, предложение физика запало глубоко в сердце. И почему я раньше не подумала о такой возможности? Если удастся разделить типы зрения на два и менять их произвольно — то открывается обширное поле для исследований. Можно будет поискать зависимости ночного зрения, сравнивать получающиеся картины, высматривать добычу, исследовать предметы при разном «освещении» и много чего ещё. Да, Маркус прав — надо потренироваться.

Жизнь быстро вернулась в привычное русло. Разнообразие растений и животных снова увеличилось, и с добычей пропитания практически не возникало трудностей. Чтобы нагнать остальной караван, мы делали только одну трёхчасовую остановку: ранним утром, когда отступал ночной холод, или вечером, когда жара спадала. Почти всю прибрежную землю, как и до «мёртвой зоны», занимали участки драконов-огородников, владельцы которых всё так же интересовались проплывающим мимо «удобрением». Поэтому днем мы по очереди, парами, служили пугалами на крыше. Но теперь у нас уже не возникало страха перед крылатыми ящерами, дежурство не нервировало и проходило достаточно весело — ведь, главное, достаточно активно двигаться и создавать много шума. Иногда мы даже шутливые соревнования устраивали: кто за дежурство шуганёт больше драконов или у кого они в большем количестве не улетят, а спрыгнут в воду. Для того, чтобы достичь такого эффекта, приходилось дожидаться, пока ящер приземлится на крышу и только потом заявлять права на территорию. Причём, если дракон успевал сгруппироваться, то в воду входил практически бесшумно и не поднимая брызг — красиво и элегантно — и долго скользил неглубоко под поверхностью, расправив золотистые крылья.