Стивен Кинг - Ур

Откуда у меня эти мысли?

– Стресс от прошедшего дня, вот и все, – сказал он себе, переходя пустынную улицу с портфелем, постукивающим о ногу. Уэсли наклонился. В машине никого не было. Во всяком случае, он думал , что не было. С затемненными окнами тяжело сказать точно.

Это Полиция Парадокса. Они пришли за мной.

Такая мысль должна была показаться в лучшем случае смехотворной, в худшем – параноидальной фантазией, но Уэсли не чувствовал ни того, ни другого. А учитывая все произошедшее, возможно, это вовсе не паранойя.

Уэсли протянул руку, коснулся двери автомобиля, и тут же отдернул обратно. Дверь выглядела металлической, но была теплой и, похоже, пульсировала . Словно, из металла она или нет, машина была живой.

Бежать .

Мысль возникла с такой силой, что он почувствовал, как губы произнесли ее вслух. Однако он знал, что бегство – не выход. Если он попытается убежать, человек, или люди, из этой отвратительной машины найдут его. Этот факт так прост, что игнорирует логику. Обходит логику. Поэтому, вместо того, чтобы убежать, он открыл ключом входную дверь и поднялся по лестнице. Поднялся медленно, потому что сердце лихорадочно билось, а ноги грозили подкоситься.

Дверь в его квартиру была открыта, и свет длинным прямоугольником разливался по лестничной площадке.

– А вот и ты, – произнес не совсем человеческий голос. – Входи, Уэсли из Кентукки.

Их было двое. Молодой и старый. Старый сидел на диване, где Уэсли и Эллен Силверман однажды соблазнили друг друга к обоюдному удовольствию (точнее, экстазу). Молодой занял любимое кресло Уэсли, в котором он всегда заканчивал день, когда вечер был уже поздним, оставшийся чизкейк – вкусным, книга – интересной, а свет от торшера падал идеально. На обоих были надеты длинные плащи горчичного цвета из тех, что называют пыльниками, и даже не отдавая себе отчета, Уэсли понял, что плащи живые. А еще он понял, что люди в плащах – совсем не люди. Их лица менялись , и то, что находилось под кожей, было похоже на рептилий. Или на что-то птичье. Или и на то, и на другое.

На лацканах, где шерифы в вестернах носят потертые значки, у обоих находились пуговицы с красным глазом. Уэсли подозревал, что эти глаза тоже живые. И следят за ним.

– Как вы узнали, что это я?

– По запаху, ­– ответил старый, и что ужаснее всего, это совсем не походило на шутку.

– Что вам нужно?

– Ты знаешь, почему мы здесь, – сказал молодой.

Старый не произнес больше ни слова до самого конца их визита. Слушать молодого было довольно трудно – все равно, что слушать человека, у которого гортань набита сверчками.

– Думаю, да, – сказал Уэсли. Его голос был ровным, во всяком случае, пока. – Я нарушил Законы Парадокса.

Он молил Бога, чтобы они не знали про Робби, и полагал, что это возможно; в конце концов, «Киндл» зарегистрирован на Уэсли Смита.

– Ты не представляешь, что натворил, – задумчиво произнес человек в желтом плаще. – Башня дрожит; миры содрогаются в своем движении. Роза чувствует холод, словно зимой.

Очень поэтично, но не очень понятно.

– Какая башня? Какая роза? – Уэсли чувствовал, как по лбу потек пот, хотя он всегда поддерживал в квартире прохладу.

Это из-за них , подумалось ему. Эти парни злятся.

– Неважно, – ответил молодой. – Объяснись, Уэсли из Кентукки. И объяснись как следует, если хочешь снова увидеть солнце.

Мгновение Уэсли не мог произнести ни слова. Его разум заполнила единственная мысль: Меня здесь судят . Потом он отмел ее. В этом помогло возвращение злости – бледного подобия того гнева, который он испытывал к Канди Раймер, но все же настоящей злости.

– Могли погибнуть люди. Почти дюжина. Может, больше. Наверное, для парней вроде вас это почти ничего не значит, но для меня – значит многое, особенно потому что среди них находилась женщина, в которую я влюблен. И все из-за одной вечно ноющей пьяницы, которая неспособна заняться решением своих проблем. И… – он почти сказал « и мы» , но вовремя поправился, – и я даже не причинил ей вреда. Надавал пощечин, но просто не смог сдержаться.

– Вы, ребята, никогда не можете сдержаться, – ответил жужжащий голос из его любимого кресла, которое больше никогда не будет любимым. – Девяносто процентов ваших проблем – из-за того, что вы не можете контролировать свои порывы. Тебе не приходило в голову, Уэсли из Кентукки, что для существования Законов Парадокса есть причины?