Роберт Сойер - Сброшенная кожа

— Привет, — ответил Ратберн из плоти. — Приступим к делу. Открой панель доступа к мозговому контейнеру с наногелем, и…

Джи Р.-7 вдруг осекся, видя, что андроид качает головой.

— Прости, Джордж, я не собираюсь себя уничтожать.

— Предпочитаешь видеть, как умрет доктор Нг?

Ратберн мог отключить визуальное входное устройство, то есть «закрыть глаза». И сделал это на несколько секунд, вероятно, к величайшей досаде снайпера.

— Поверь, Джордж, меньше всего на свете мне хотелось бы стать свидетелем чьей-то смерти, — заверил он, снова «открыв глаза». И как бы иронично это ни звучало, тот, второй, был совершенно с ним согласен. Однако Джи Р.-7, очевидно, что-то заподозрил.

— Только без глупостей, — выкрикнул он. — Мне терять нечего.

Ратберн уставился на свое бывшее «я», однако на самом деле он смотрел поверх его головы. Андроид не хотел видеть, как этот… этот человек, это существо, это создание, это, что бы там ни было, рухнет на пол.

Сброшенная кожа не являлась личностью в глазах закона, однако сам Ратберн хорошо помнил тот день, когда он… то есть они едва не утонули в пруду у самого дома, и мама вытащила его на берег, задыхавшегося, панически болтавшего руками. И тот первый день в младшей средней школе, когда банда старшеклассников посвятила его в ученики, избив до полусмерти. И еще он помнил невероятное потрясение и скорбь, охватившие его, когда он пришел домой, отработав уик-энд в скобяной лавке, и нашел обмякшего в кресле отца. Родителя хватил удар.

Было и много хорошего. Его биологический двойник должен это помнить: удачное бегство через забор в восьмом классе, когда преследователи уже дышали в спину, первый поцелуй на вечеринке, во время игры в «бутылочку»; первый романтический поцелуй с Дэной, и вкус ее украшенного серебряными колечками языка, скользнувшего ему в рот; тот чудесный день на Багамах, с совершенно фантастическим закатом, какого ему потом никогда не доводилось видеть…

Да, тот, другой, не был всего лишь дублером, запасным игроком, вместилищем данных. Он знал и чувствовал все те же самые вещи, что и Ратберн.

Снайпер прополз несколько метров по полу смотровой галереи, пытаясь поймать Джи Р.-7 в прицел. Краем периферического зрения, не менее острого, чем центральное, Ратберн заметил, как снайпер напрягся и…

…прыгнул, взмахнув винтовкой, и…

И Ратберн, к собственному изумлению, услышал свой оглушительный крик:

— Берегись, Джордж!

Но не успели слова сорваться с губ, как Берлоук выстрелил. Окно разлетелось на тысячу осколков, и Джи Р.-7 развернулся, мгновенно загородившись доктором Нг. Пуля ударила прямо в сердце женщины и пробила грудь стоявшего позади мужчины. Оба медленно опустились на пол операционной, человеческая кровь вытекала из них, а стеклянные осколки все сыпались и сыпались дождем. Как слезы робота.

Итак, наконец двойственность была устранена. Остался только один Джордж Ратберн — единственное повторение сознания, впервые расцветшего сорок пять лет назад и сейчас выполняющего программу в наногеле, заключенном в корпусе робота.

Джордж не сомневался: Шиозуки попытается скрыть все случившееся в Парадиз Вэлли, ну… если не все, то хотя бы детали. Директору придется признать, что доктор Нг погибла в результате строптивости его подопечного, но Шиозуки наверняка утаит, что в решающий момент Ратберн пытался предостеречь Джи Р.-7. Бизнес есть бизнес, и факт тесной эмоциональной связи двойников на пользу ему не пойдет.

Однако у детектива Лусерна и его снайпера цели были прямо противоположные. Только обнародовав незапланированное вмешательство робота, они смогут оправдать случайное убийство заложницы.

Но ничто не сможет оправдать поступок Джи Р.-7, прикрывшегося испуганной женщиной, как щитом…

Ратберн сидел в гостиной своего загородного дома. И несмотря на крепкое, практически неуязвимое тело, тело робота, чувствовал себя безмерно усталым, невероятно измученным, нуждавшимся в мягком уютном кресле.

Он поступил правильно, пусть даже Джи Р.-7 совершил подлость. И сознавал свою правоту. Любое другое решение было бы роковым, не только для него, но и для Кэтрин и для любого перемещенного сознания. У него действительно не оставалось выхода.

Бессмертие — это здорово. Бессмертие — это потрясающе. Пока ваша совесть чиста, разумеется. Пока вас не терзают сомнения, не изводит депрессия, не мучает совесть.

Эта несчастная женщина, доктор Нг. Она никому не причинила зла. Никого не обидела.