Фредерик Пол: Те, кого принимают в расчет

Мери Марн закричала.

Из запущенного леса что-то надвигалось - огромное, таинственное и грозное. Оно налетело на людей с невероятной скоростью. Целый рой существ, которые все прибывали и прибывали.

- Гормены! - завопил Гибсен.

Он искал какую-нибудь палку или нож - что-нибудь, похожее на оружие. Но рядом ничего не было. На головном корабле было несколько пистолетов, но их забрал экипаж первой ракеты.

Гибсен с голыми руками бросился на горменов, но внезапно остановился и закричал в сторону ракеты:

- Колейнер! - Взлетай!

Это была победа разума над инстинктом. Инстинкт приказывал: "Борись!" Но борьба была бесполезной. Оставалась единственная надежда на ракету, которой, может, удастся взлететь.

Колейнер все понял и сделал все, что мог. Под ракетой взревело пламя.

Но ни один человек не смог управлять кораблем. Это было под силу только компьютеру, а он в это время не был запрограммирован на обратный путь. Ракета пританцовывала и раскачивалась, с трудом набирая высоту. Она повисла над головами, обдав оставшихся огнем своих двигателей. Это было похоже на кислотный дождь. В воздухе запахло жженым мясом и волосами.

В тот день чудеса не были предусмотрены. Земляне находились в плотном кольце горменов - не наглых и не жестоких, а просто непобедимых. Они обступили каждого, в том числе и детей.

Все попали в руки горменов.

Все, кроме двоих: Колейнера, уводящего раскачивающуюся ракету в сторону моря, и Ликса, который был ближе всех к ракете и уже никогда не попадет к гормонам в плен. Его неподвижное, обугленное тело лежало на сером песке.

В полумиле от берега ракета нырнула в море, и секунду спустя раздался оглушительный взрыв. Дети залились слезами.

IV

В темноте Рей Уэнсли осторожно продвигалась вдоль узкой улицы. С обеих сторон зияли пустые окна домов. Ее тело ныло от усталости и пережитого страха. Но странно, этот город, который построила неизвестная вымершая раса, все же волновал. Чуть впереди Гибсен нес одного ребенка Джии Крешенци. Мальчик все еще тихо всхлипывал. Рей с болью в сердце слушала его слова:

- Мамочка! Мамочка!

А его мама сделала непоправимую ошибку, напав на одного из горменов.

Мери Марн окликнула их сзади:

- Посмотрите! Похоже на нашу ракету! За низкими домами в тусклом свете поблескивал какой-то металлический предмет, контурами смахивающий на ракету.

- Да, это она, - подтвердил Гибсен, вглядываясь в темноту. Они свернули за угол и прямо перед собой на просторной площади увидели стоявшую на опорах ракету. В одном из зданий горел яркий свет, но гормены повели их дальше, даже не позволив остановиться. Один из них что-то прочирикал на своем птичьем языке, и ему ответили откуда-то изнутри. Из стоявшего рядом здания пробивался слабый свет. Их повели к этому игрушечному домику.

Рей проскользнула в двери мимо безмолвного гормена, огляделась и закричала.

- Они здесь! Мери, и твой муж тоже!

Все находились в крошечной комнатушке. С потолка струился слабый голубоватый свет. Марн, опираясь на локоть, привстал и пытался разглядеть вошедших. Возле него с перекосившимся от удивления лицом сидел де Джувенел. И никого больше.

Рей тревожно спросила Марна:

- А где доктор Брэбент?

Но лейтенанту было не до вопросов, особенно сейчас. Он вскочил, и Рей заметила, что рука у него на перевязи.

- Мери! - закричал астронавт и, пригнув голову, бросился вперед. Он был не очень высок, но все же доставал головой до потолка. Супруги встретились в центре комнаты. В одной руке женщина держала ребенка, вторую обвила вокруг шеи мужа и безмолвно застыла, испытывая чувство облегчения.

Рей наблюдала за этой сценой, и в ее душе что-то дрогнуло. Она схватила де Джувенела за руку.

- Где Брэбент?

Тот посмотрел на Рей и помрачнел.

- Ну, пожалуйста! - взмолилась она.

- Он жив, - нехотя ответил де Джувенел. - Или, точнее, был жив час назад.

- Тогда где...

- Не знаю, - грубо отрезал де Джувенел и пошел к остальным.

Рей бродила по этому, ставшему их тюрьмой, дому. Она раньше видела фотографии Алефа Четыре с зияющими пустыми оконницами зданиями; все колонисты их видели. Но по фотографиям нельзя было судить об их размерах, о миниатюрности их комнат, об изяществе их убранства.

В доме висело несколько фотографий с изображением хрупких двуногих существ с большими, как у лемуров, глазами, однако мебели, в нашем понимании, не осталось. Все эти вещи исчезли не так давно. Даже в таком влажном климате дерево и бумага не успели бы сгнить. В этом доме было три этажа футов по шесть каждый, и только две большие комнаты на первом были чуть повыше. Пленники могли свободно заходить во все комнаты, но выходить из дома запрещалось. Кроме охранника, стоявшего у входной двери, еще несколько горменов находилось во дворе и на крыше.