Николай Басов - Рождение гигантов

Ростик подошел к ней, обнял. Хотел было пояснить Докай, что это его мама, но тот и сам зачастил:

— Я обнаружил твою родительницу среди всех прочих в этом городе.

Ростик повернулся к Баяпошке, которая стояла с отсутствующим видом, но определенно переводила их разговор, пока Ростика не было.

— Как это?

— А он, как вышел из твоего дома, так сразу стал вдруг озабоченный и что-то искал... Пока не пришел на конюшню. Там Таисия Васильевна и нашлась, — по-русски пояснила Баяпошка.

— Нашлась, тоже скажешь, — мама вдруг погладила Ростика по руке от плеча, словно только теперь, когда она была не одна, а с сыном, ей стало спокойнее.

— Он и так умеет? — спросил Ростик мельком. — Мам, пойдемте домой, чай пить.

— Мне говорили, что ты у себя целую компанию поселил, вот я и... — дальше мама не объясняла, но на всякий случай улыбнулась. — Можно, я тоже дома поживу, а то неудобно уже перед бакумурами. Все на конюшне приходится...

— Мам, — сдержанно отозвался Ростик, — не валяй дурака. Тут у меня вырчохи живут, где захотят, а ты-то уж... К тому же мы сегодня уедем.

— Куда?

Всей компанией они двинули в сторону Октябрьской, Баяпошка, должно быть, по привычке, переводила все разговоры на единый. Докай слушал отвлеченно, но вот Барон с Батат хватали каждое слово.

— На Алюминиевый. Нужно показать Докай автоклавы и объяснить, чтобы он нам подготавливал пилотов для гигантов.

— Наездников, — поправила мама автоматически. Она о чем-то своем думала.

— Слушай, — вдруг «ожила» Лада, — если ты сегодня собираешься на Алюминиевый, может, я сразу на аэродром отправлюсь? Машину готовить, а то нынешние техники по зиме не спешат с заправкой.

— Ладушка, как говорит мой сын, не валяй дурака. Выпьешь чаю и пойдешь на свой аэродром. — Мама вдруг повернулась к Баяпошке. — Бая, и ты тоже не убегай, когда они уйдут, мне с тобой поговорить захочется.

Дальше шли в молчании, только мама сдержанно оглядывалась, меряла вырчохов взглядом. И это переполнило Ростикову чашу терпения. Он действительно не выдержал.

— Друг-Докай, давай не будем чай пить, сразу в полет отправимся? Туда всего-то два часа лету?

— Это обязательно? — спросил Докай. — Тогда хорошо, полетели. Мне не очень нравится летать, но ваши машины выглядят надежными.

— Мам, — Рост повернулся к маме, — ты уж извини, но...

— Летите, — вдруг легко согласилась мама и взяла Баяпошку под руку, — мы с Баей и вдвоем посекретничаем.

Пока шли на аэродром, неблизкий путь, кстати, Докай вдруг разговорился. Причем не просто так, а с Ладой. Росту оставалось только переводить, чем он и занялся, немного механически, правда.

— Понимаешь, друг-люд, мне почти все тут любопытно, но удивляет больше всего одна особенность... У вас очень разные мысли, у каждого свои, и очень по-свойски вы с ними обращаетесь.

— То есть как это? — не поняла Лада. Для нее человек и его мышление раздельно не существовали.

— Есть люди, которые мыслят сильно, а есть такие, кто думает... м-да, как это ни обидно звучит — слабо. И они не пытаются думать лучше.

— Ну, думать — это не гири таскать. Тут силу не накачаешь, — отвечала «разумница» Ладушка.

— Это неправильно, друг-девушка-люд. Эта разница в вашем мышлении наводит меня на мысль, что должны быть люди, специально обученные мыслить... Но таких я почему-то не могу отличить от других. Вот только Рост-люд, кажется, и может это регулировать. — Пока они шагали дальше, Докай что-то вычитывал в Ладе, наконец удовлетворенно кивнул и продолжил: — Я думаю, что вы потому такие всеобъемлющие, что на самом деле всеядны. И возможно, это же делает вас неплохими солдатами.

Лада вдруг пустилась в собственные откровенности.

— Слушай, друг-Докай, ты лучше объясни, как вы ставите высоколетящие змеи, которые на кораблях используете вместо парусов?

— Что такое паруса?

Ростик стал понемногу оттаивать, этот разговор рассмешил бы кого угодно, хотя, если по-честному, глуповато звучал. Особенно в его переводе.

— Тебе лучше, девушка-люд, спросить о чем-нибудь другом. Я не понимаю техники, — Докай, конечно, тоже улыбался, только вырчохи хранили каменную безэмоциональность, — хотя охотно ею пользуюсь.

— Ладно, спрошу другое. Вот ты сегодня был на конюшне. Тебе лошади понравились?

— Очень. Только они хрупкие... Зато вас уважают всеми силами души. Друг-Рост, так можно сказать на вашем языке?

Ростик кивнул. И вдруг неожиданно для себя спросил:

— Что такое талант?

Докай сразу посерьезнел, даже слегка помрачнел.