Николай Басов - Рождение гигантов

— Чем ты его соблазнил? — спросил Герундий.

— Ничем, — удивился вопросу Ростик. — Он просто сказал, что «видит правильные сны», и мы отправились прямо из Храма сюда.

— В Храм зачем ездил? — спросил Пестель.

— Табаск потребовал себя на зимовье отвезти, очень категорично это выразил. А Докай с вырчохами сразу же его поддержали.

— Тогда эти вырчохи и решили остаться у нас? — спросил Герундий, он не сводил с Барона и Батат глаз, видимо, они его чем-то заинтересовали. — Ну, понятно.

— Ты, главное, надежды не теряй, объясни ему, что нам нужно, — сказал Перегуда.

— Я уже и так, и эдак... Да он сам все знает, наверное, — сдержанно ответил Рост. — Недаром они курс корабля, который ведь тоже не просто по морю плыл, а куда-то направлялся, изменили.

— А п-почему, — вдруг раздался голос Рымолова, оказывается, он тоже сидел где-то тут, в задних рядах, почти незаметный, — ты его к Ширам не с-сводил?

— Это сложно. Мне почему-то показалось, что Ширы поставили вокруг своего города какой-то барьер, преодолевать который Докай не захотел. Другого объяснения не знаю.

— Андрей Арсеньевич, а ты нашему другу-Докай Университет показывал? — продолжал расспросы Председатель.

— Весь, от киля до клотика, — также слегка заикаясь, но уже менее заметно, отозвался Рымолов. — Лаборатории наши ему не понравились, это даже я понял, не то что Гринев. Говорит, мол, это — поиск вслепую, «тыком». Значит, у них получается как-то иначе, целенаправленней. Наши лекции он вообще не понял, спросил, что это за растрата времени? Если Баяпошка правильно переводила, но по-моему, — правильно.

— Значит, не всегда Гринев переводит? — спросил вдруг Смага.

Ростик поднялся, Барон остался спокойным, Батат тут же немного напряглась.

— Может, я пойду, раз мне разрешено? — спросил Ростик. Дондик посмотрел на него внезапно очень мрачным взглядом, в котором было что-то от странных и глубоко затаенных эмоций, и кивнул.

Рост вышел с Ладой, Ким остался в кабинете. Сразу за дверью она дружески хлопнула его по плечу, нимало не обращая внимания на то, что пришлось растолкать вырчохов.

— Знаешь, чем больше я на этих совещаниях сижу, тем меньше понимаю — зачем они?

— Я тоже, — отозвался Ростик. Выдерживать Ладку, хотя она совершенно правильно отправилась с ним вместе, почему-то все равно было тяжело.

В приемной, за столом, где раньше располагалась райкомовская секретарша, с некоторым даже кокетством расположилась Настя Вирсавина. Только теперь на ней не было косынки, Ростик опять поразился бирюзовой прозрачности ее глаз и откровенно цыганским волосам, черным до синевы. Она улыбнулась его эскорту.

— Свитой обзаводишься, Гринев?

— Настька, — вступилась Лада, — хоть ты бы не пинала его лишний раз... Ну, что он тебе плохого сделал?

Настя, несмотря на свой почти демонический вид, стушевалась. И еще больше потупилась, когда вдруг поняла, что Ростик ее в упор рассматривает. А он этого и не заметил, просто готовился к тому, что выйдет сейчас на улицу, и опять... Да, опять встретит Докай. Он, безусловно, находился где-то поблизости и с видимым любопытством, но и без малейшего волнения о чем-то толковал... Да с кем угодно, хоть с возчиками торфа из пурпурных.

Рост с Ладой натянули свои офицерские бушлаты, вырчохи, переглянувшись, быстренько влезли в комбинезоны, плотные, пошитые из грубого шелка, как этот материал назвал Пестель. Потом влезли в сапоги. Их привычка даже в общественных зданиях раздеваться почти до белья, а потом одеваться вот в эти комбинезоны с обувью сначала раздражала. Рост попробовал им объяснить, что у людей так не принято, но на вырчохов это не подействовало. Они так привыкли и вели себя соответственно. Подхватив свои довольно увесистые тесаки, поправив сбрую с тяжелыми «пушками», почти винтовками, которые они тем не менее таскали как пистолеты в кобурах на поясе, оба вытянулись перед Ростиком, показывая, что готовы следовать дальше.

— Пошли, — сдержанно пригласила неизвестно кого Лада.

Они вышли из Белого дома, снега по-настоящему еще не было, но кое-какая наледь на ветках деревьев уже имелась. Солнце светило упрямо, словно и не должна была наступить зима, но от него теплее не стало. Даже наоборот, стал заметнее пар при дыхании.

Вырчохи почти сразу сделали глаза узкими и нечитаемыми. Батат поднесла руки к губам и почти по-русски подышала на них, согревая. Ростик огляделся.

Докай был тут, конечно, стоял напротив Дома культуры и разговаривал... Рост даже глазам своим не поверил — он разговаривал с мамой. Она была укутана в какую-то дурацкую бекешу, которая делала ее одновременно и маленькой, и очень незнакомой. И еще, она вдруг стала похожа на отважного гнома, который не боится разговаривать с высоким и тяжеловесным в зимней одежде Докай.