Николай Басов - Экспансия

Девушка, которая привела их в зал, вернулась в одиночестве. А Рост надеялся, что к ним выйдет Ева. Но что-то у них там происходило, и не хотелось гадать, что именно. Вздумают, сами скажут.

А потом он вспомнил... И только вздохнул. Почему-то вот именно такие простые вещи теперь в голове не укладывались. Забыл, начисто забыл.

Звуки шагов были тяжелыми, вкрадчивыми и неправильными одновременно. Она вышла из какой-то темной ниши, чуть прищурившись. Как и прежде, изумительно красивая, с прямой, как стрела, спиной, гордо вздернутой головой, отбросив назад свои несравненные волосы темно-красного цвета. Ни у одной другой девушки в городе таких больше не было, хотя аймихоши тоже очень заботились об этом атрибуте женской красоты. В руке у нее была палка, которую она почему-то чуть придерживала сзади, не выставляла вперед.

Подошла, медленно обвела всех взглядом, и глаза у нее остались прежние, такие же светлые, как у пурпурных, хотя при этом свете они казались серыми... А были какими? Он этого не помнил.

Она чуть тяжело села, вытянула ногу в армейской брючине, потерла колено. И только когда все было продемонстрировано, подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Улыбнулась чуть бледными губами.

— Здорово, Рост, рада тебя видеть. — Посмотрела на девицу, которая тут была за распорядителя. Это было понятно, передвигалась Ева действительно с трудом, даже при ее железной выдержке не набегаешься.

Рост хотел сказать, что он тоже рад ее видеть, что прекрасно понял, какой спектакль она устроила и как принялась защищаться вот этой ногой, как когда-то защищалась смехом и потряхиванием гривы...

— Болит? — на правах старой знакомой спросила Лада вместо приветствия.

— Да, Ладушка, болит. — Помолчала. — Что-то они там плохо зашили. Или не зарастает, как они надеялись... Говорят, придется, скорее всего, делать третью операцию. Может быть, выше колена.

— Плохо, — вздохнул и Ким. — Нам бы медицину получше.

— Медицина у нас такая, какой мы и не заслуживаем. Просто... Под выстрелы лезть не рекомендуется.

Рост, конечно, знал эту историю. После боя над Валламахиси, когда крейсер Евы чуть не в одиночку справился с воздуха со всеми лодками, которые успели к тому моменту взлететь, она получила рану, плохую рану... Но из боя не вышла, просто передоверила кому-то место главного пилота, а сама села за второго. Когда вернулись в Боловск, рана была уже неоперабельна. Отняли сначала лодыжку, потом, как она только что призналась, еще разок отрезали кость. Теперь речь шла о третьей операции, уже по поводу колена... Черт, и почему ее, а не меня, например, подумал Ростик. И не нашел ответа.

— А если уж лезешь, то лучше — чтобы сразу, — как-то жестко, вероятно, десятки раз обдумав эту идею, проговорила Ева.

— Это ты брось, — промямлил Ким.

— И бросать тут нечего. — Осмотрела Ростика уже внимательно. Все-таки ее выдержке и силе духа можно было позавидовать. Вот ведь, княжеская кровь, взяла себя в руки и стесняться перестала. Хотя чего же тут стесняться? Нужно просто терпеть и надеяться... Например, что хотя бы колено останется. — Зачем пожаловали?.. Ага, знаю, — она улыбнулась, на этот раз веселее, — Ростик придумал?

— Аймихо помогали? — спросил он неожиданно.

— Без них мне бы вообще каюк тогда настал.

Он долго-долго смотрел ей в глаза, она их не прятала. В них отражались блики факелов, но главное — умещалось очень много боли. И еще, он хорошо это видел, она почему-то не простила себе эту покалеченность, не смогла согласиться с ущербностью. И потому рана не зарастала, как должна была бы. Сложно тут все, вздохнул Ростик.

— Дай-ка я посмотрю. — Смело поднялся, подошел, вытер руки, жалея, что их негде вымыть. А вымыть очень хотелось, это существенно повышало чувствительность.

Ева дрогнула, но позы не изменила. Он поднес правую ладонь к колену, вобрал в себя все, что она выбрасывала в виде невидимых, но таких иногда явственных полей, токов, лучей боли и незарастающей ауры. Левую поднес к ее плексусу, попробовал закоротить на себе, образовав из них двоих единый контур.

Да, так и есть, она сама не хочет, чтобы это зарастало. Не позволяет, не дает телу сделать свою работу, зачем-то борется, хотя бороться тут нельзя, от этого будет только хуже... Он почувствовал, что если еще немного останется с ней связанным, то придется скорее найти сортир и весь его ужин вывернется из него целиком. И все-таки он что-то мог бы изменить тут, только нужно, чтобы она сама на это согласилась... Нет, не согласится, именно потому, что это он — ее бывший друг, сослуживец и любовник.