Николай Гацунаев - Экспресс «Надежда»

Игорь снова налил в рюмки.

— Выпьем, Ваня. За Победу выпьем.

«Не смотри! — то ли молил, то ли тщетно заклинал Иван. — Не поднимай глаз!».

— Да что с тобой? — всполошился Игорь. — Лица на тебе нет! Сердце, да?

— Н-ничего, — хрипло прошептал Зарудный, поднес рюмку к губам и запрокинул голову. Спирт обжег нёбо, глотку, гортань. Иван выдохнул остатки воздуха, медленно-медленно потянул в грудь свежий.

— Потерпи, браток. Сейчас валидол дам. — Игорь торопливо вышел из комнаты.

«День Победы порохом пропах», — услышал Иван чей-то мужественный баритон, протянул руку и прибавил громкость.

Это праздник с сединою на висках, Это радость со слезами на глазах.

День Победы, День Победы, День Победы!..

Вернулся Игорь с пузырьком валидола.

— Не надо, — остановил его Иван. — Прошло. Давай лучше песню послушаем.

Ему и в самом деле полегчало. Молча дослушали песню. Иван — сосредоточенно, глядя прямо перед собой. Игорь — то и дело бросая на него тревожные взгляды.

— Легче? — спросил он, когда Иван выключил приемник.

— Не то слово, — криво усмехнулся Зарудный. — По последней, что ли?

— Может, не надо?

— Надо, — кивнул Иван. — Бог троицу любит.

— Так то бог, — улыбнулся Игорь, — А мы простые смертные. — И вдруг предложил: — Слушай, а может, на рыбалку махнем? Арал рядом.

— Можно и на рыбалку, — согласился Иван и разлил по рюмкам остаток «Шайкурая».

— Скажи, Игорь, ты помнишь своего отца?

— Откуда? — собеседник удивленно вскинул на него глаза. — Только по фотографиям. Когда я родился, он уже на фронте был. А что?

— Да так, — Иван поднял рюмку. — Давай молчком. Каждый за свое.

Только глаза у Игоря были Катины — карие с поволокой…

Мотоцикл, такой неказистый с виду, тянул на удивление здорово.

На холостых двигатель работал почти беззвучно, а когда Игорь прибавлял газ — гудел басовито и мощно, стремительно набирая обороты.

— Хороша машина! — прокричал Иван сквозь упруго хлещущий в лицо ветер. Игорь кивнул, не отрывая глаз от дороги.

— По винтикам собрал. Своими руками.

Мотоцикл накатом пошел под уклон. Игорь сбросил газ до предела. Стало тихо, лишь негромко шуршали протекторы по пыльному склону.

— Такие моторы я только у «Цундапов» встречал, да у «Харлей-Додсонов».

Игорь недоверчиво покосился на пассажира, но промолчал. Спуск кончился. Мотоцикл свернул влево и по инерции покатил вдоль обрыва. Внизу бирюзово синело море. Начинаясь у широкой песчаной отмели, оно уходило к самому горизонту и там сливалось с небом.

— Приехали.

Игорь помог отстегнуть клеенчатую полость, шагнул с мотоцикла, разминая ноги. Вниз, к отмели, приноравливаясь к узким ступенчатым уступам обрыва, вела зигзагообразная тропинка. Море было пустынно — ни дымка, ни паруса — бирюзовая ширь, насколько хватало глаз, и от этой величественной шири захватывало дух и на сердце становилось светло и празднично.

На отмели, ближе к обрыву, стояли деревянные щитовые домики. Иван насчитал их целую дюжину и удивился, кому и зачем понадобилось ставить их здесь, вдали от человеческого жилья.

— Удивляешься? — Игорь достал из багажника сумку и складные бамбуковые удилища. — Это сейчас тут ни души. А начнется жара — яблоку негде упасть будет. Со всею Устюрта хлынут: газовики, геологи, шофера.

Не поверишь, с Каспия на вертолетах прилетают купаться.

Он посмотрел вдаль, прикрывая глаза ладонью.

— Жаль. Хорошее море было.

— Почему «было»? — удивился Иван.

— Мелеет. — Игорь перекинул сумку через плечо, протянул удилища. — Держи. Вниз пойдем.

Обрыв был высокий, не меньше ста метров. Снизу он смотрелся куда эффектнее: угрюмый срез разноцветных пластов. Сэндвич высотой с небоскреб. Слоеный пирог матушки Земли.

— Уступы видишь? — указал рукой Игорь.

— Ну, вижу.

Уступы шли в несколько ярусов от подножия до самого верха обрыва.

— Что это, по-твоему?

— Ступеньки для великанов.

— Почти угадал, — усмехнулся Игорь. — Линия прибоя.

— Что-о? — опешил Иван.

— Вот тебе и «что»! Мелеет Арал. А в последние годы особенно. — Игорь повесил сумку на гвоздь у двери ближайшего домика. Полез в карман за ключом. — Когда мы сюда первый раз приехали, вода вот здесь была. Закидушки прямо с веранды забрасывали. А теперь до воды километр топать, не меньше. Это за какие-то два года.

— И что же дальше?

— Дальше? — Игорь щелкнул замком и открыл дверь. — Если все останется как есть, высохнет море.

Иван представил себе бесконечную солончаковую степь на месте бирюзового приволья и зябко передернул плечами.