Курт Сиодмак - Мозг Донована

Меня утешает мысль о том, что когда-нибудь она меня поймет.

13 декабря

Ситуация усложнилась. Патрик по телефону отдал приказ: прекратить кормить мозг. Он боится! Он хочет погубить его, но уже поздно. Мне пришлось отказаться.

Мог ли я согласиться, когда у меня все равно нет сил сделать то, что он хочет? Если мозг переключит на меня свою телепатическую мощь, я буду вынужден исполнять его желания.

Всю жизнь я пытался понять тайный смысл бытия и наконец постиг: нашел ответ на все свои вопросы! Мои мысли ясны, как никогда. Теперь я не нуждаюсь в религии: путь к Богу лежит через личный человеческий опыт. Это так, и я с каждым днем все больше убеждаюсь в своей правоте.

Когда-нибудь Патрик придет к тому же выводу, ведь нам с ним выпало пережить общую долю.

Я знаю, он поймет меня.

15 мая

Я упустил свой шанс!

Какой-то мужчина ворвался в лабораторию и с куском арматуры в руке набросился на мозг. Это неожиданное нападение отвлекло его внимание от нас. Самое время было убить его! Теперь надо ждать чего-то ужасного; затем его можно будет беспрепятственно уничтожить.

Хорошо, что я так и не рискнул прикасаться к нему. Мне была суждена такая же участь, какая постигла этого человека. Мозг послал ему какой-то телепатический сигнал, и у него остановилось сердце.

Я позвонил Патрику, но он ничего не понял. Пытаться ему что-то объяснить — все равно что разговаривать с мозгом.

Если ему снова понадобится вся его мощь — и если она не будет направлена против меня, — я уже не упущу момента.

17 мая

Я не осмеливаюсь вынести труп из дома или позвонить в морг. Мозг может в любую минуту оказаться беззащитным.

Я не спал больше двух суток — боялся упустить момент.

Патрик часто называл меня неудачником. Я думаю, он был неправ. Иногда человеку нужно прожить много лет, чтобы постичь одну-единственную истину. Покидая этот мир, я хочу высказать то, что мне удалось понять.

Патрик, не ищи Бога в своих пробирках. Вглядись в окружающих тебя людей — и ты увидишь Его!

21 мая

На этом записи обрываются.

Когда мы приехали на узловую станцию Вашингтон, Шратт был уже мертв.

В пути из Калифорнии в Аризону мы с Дженис не говорили о нем. Мы оба догадывались о случившемся.

Когда наша машина остановилась возле дома, к нам подбежал аптекарь Таттл. Увидев меня, он обрадовался. Сказал, что они с Филиппсом уже начали волноваться за Шратта — несколько раз звонили в «Рузвельт-отель». Шратт оставил Таттлу мой адрес на тот случай, если не будет появляться больше трех дней, но при этом запретил входить в дом.

Поблагодарив Таттла, я постарался под благовидным предлогом отделаться от него. Он отошел, но остановился на другой стороне улицы, чтобы видеть, как мы войдем во двор.

Мы прошли через задний дворик. Возле гаража стоял новенький «кадиллак». Как я догадался, последнее прибретение Йокума.

Одно из окон лаборатории было разбито. За шторами горел свет, слышались гудки зуммера.

Я отпер заднюю дверь и велел Дженис оставаться за порогом, пока я не позову ее. Она покачала головой и взяла меня за руку. Ей не хотелось отпускать меня.

В передней лицом к стене лежал Йокум. Вероятно, его перетащил сюда Шратт. У него не было времени даже накрыть труп простыней.

Шратт лежал в лаборатории, уткнувшись лицом в лужу крови. Его руки все еще сжимали мозг. Пальцы глубоко впились в мягкую серую массу — Шратт как будто боялся, что тот может вырваться и продолжить свое мерзкое существование. Рядом валялись осколки лабораторного сосуда. Стены и пол были забрызганы кровяной сывороткой.

Я поднял Шратта и отнес в спальню. Там мы вымыли его лицо и руки.

Восстановить события было нетрудно.

Когда Донован набросился на Дженис в Голливуд-хиллс, Шратт увидел на энцефалограмме такие же резкие отклонения, какие появились в момент смерти Йокума. Шратт понял, что мозг снова хочет кого-то убить.

Он воспользовался этим шансом: подбежал к сосуду и опрокинул его на пол.

Мозг тотчас отпустил Дженис и обрушил всю свою мощь на Шратта. Он убил его телепатическим сигналом, но, лишенный питательной смеси, через некоторое время задохнулся.

Лицо Шратта было почти белое, как у всех скончавшихся от инфаркта. Но, судя по его спокойным чертам, он умер быстро.

Стоя над телом Шратта, я вдруг почувствовал нестерпимую боль в висках — как будто голову сдавили железным обручем. Я видел, что Дженис открыла рот, но не слышал никаких звуков.