Курт Сиодмак - Мозг Донована

Не отрывая горлышка бутылки ото рта, он встал и запер дверь.

Если бы он напился, я получил бы свободу! Тогда я смог бы позвать Дженис — или кого-нибудь, кто помог бы мне!

Но тут я вдруг почувствовал, что пьянею я, а не Донован! Он жил в моем теле, но нервные окончания и рецепторы моего желудка влияли на мой мозг, а не на его! И в результате спиртное действовало не на Донована, а на меня!

Меня затошнило, комната поплыла куда-то в сторону.

Донован продолжал опорожнять бутылку.

В прошлые годы я не выпивал больше одной-двух рюмок легкого вина — алкоголь мешает сосредоточиться, а мне нужно было работать. Поэтому сейчас я чувствовал, что с непривычки теряю сознание. Вернулись страхи. Я снова усомнился в том, что Дженис правильно оценила ситуацию.

Донован допил джин, поставил бутылку на пол и стал ждать эффекта, который должен был последовать за принятием столь обильной дозы спиртного. Я смутно чувствовал его нарастающее удивление — он не понимал, почему все еще оставался трезвым.

Затем мое сознание отключилось.

Не знаю, сколько длилось это забвение, но пробудило меня какое-то внезапное предчувствие приближающейся смерти.

Я приподнялся на локте — мое тело вновь подчинялось мне!

Впервые за прошедшие дни я мог шевелить руками и ногами. В этот миг я ощутил себя человеком, уже приговоренным к смертной казни и вдруг обнаружившим, что двери его камеры открыты, а охранники исчезли.

Я спустил ноги с постели. Встать не было сил — хмель еще не прошел, комната по-прежнему плыла у меня перед глазами.

Я осторожно слез на пол и пополз к двери. Нужно было позвать Дженис, пока не вернулся Донован.

Но мои мускулы плохо слушались меня. Алкоголь ослабил их настолько, что я несколько раз останавливался, пока наконец не распластался на мягком ковре. Судя по запаху, он недавно побывал в дезинфекционной обработке.

Лежа на этом ковре, я помнил только то, что должен ползти. Я уже забыл — зачем. Чувство смертельной опасности осталось, но тело как будто прилипло к ковру.

Я снова был пойман в ловушку. Донован вернулся.

Позже, когда мое тело лежало в постели, на столике зазвонил телефон. За окном было темно.

Донован включил ночник и снял трубку.

Звонил Шратт.

— Патрик? — испуганным голосом спросил он.

Донован не ответил, и Шратт повторил свой вопрос.

— Да, — произнес Донован таким тоном, словно заранее знал, что скажет Шратт.

— Полчаса назад какой-то мужчина ворвался в лабораторию! — закричал Шратт. — Он пытался что-то сделать с мозгом. Я лежал в постели и услышал его крики о помощи!

Шратт замолчал — видимо, переводил дух.

— Да, — повторил Донован.

Он не спрашивал, а просто подтверждал услышанное.

— Он мертв, — хрипло произнес Шратт. — Свалился замертво, едва прикоснувшись к сосуду с мозгом. Когда я вошел, он уже не шевелился.

— Да, — снова, все так же безразлично повторил Донован.

Шратт закричал — громче, чем прежде:

— Это мозг убил его! У него остановилось сердце — будто закупорились коронарные артерии. Как это могло случиться? Неужели он получил какой-то телепатический сигнал? Но ведь это невозможно! Невозможно!

На какой-то миг слова Шратта перестали доходить до меня. Объятый ужасом, я думал только об одном: если мозг способен убивать на расстоянии, никто не сможет устоять перед ним!

Донован продолжал молча сжимать трубку.

— Вы меня слышите?

Я снова различил голос Шратта.

— Да.

— Кто он такой, этот мужчина? Как ему удалось проведать о мозге? Почему он ворвался в дом? Я выяснил его имя. У него при себе было водительское удостоверение… Знаете, как его зовут?..

— Звали! Его звали Йокум, — нетерпеливо перебил Донован. — Забудьте о нем. Он был всего лишь дешевым газетчиком. Его смерть меня не огорчает — он вечно совал нос, куда не надо.

— Что вы сказали? — не веря своим ушам, спросил Шратт.

— Отправьте его в морг. Рано или поздно он бы все равно там оказался.

Когда Донован нажал на рычаг телефона, из трубки все еще доносились крики Шратта.

Донован выключил ночник и лег на постель.

В окне уже брезжил рассвет.

Я понял, почему мозг на несколько минут оставил меня без присмотра. Это время ему было необходимо, чтобы расправиться с Йокумом. Он оборонялся, и для обороны ему требовалось собрать всю свою чудовищную волю.

Йокум хотел уничтожить предмет, уличавший его в вымогательстве. К этому поступку я и подталкивал его, когда угрожал ему арестом.