Туземки (и в особенности Матери семейств) различают степени родства стали весьма тонко. Оно и понятно: вести клан по территории, начинённой миролюбивым металлом, или по территории, начинённой металлом враждующим… Есть разница?
А теперь как бы переложить всю эту семейно-мифологическую терминологию на язык, если не строго научный, то хотя бы слегка наукообразный?.. А ведь получается, что разрегулировалось-то именно воспроизводство автоответчиков! Помаленьку плывёт частота, вот как это называется! А иначе микрокомплексы просто бы не смогли воевать друг с другом — каждый бы на запрос противника пищал: «Я свой!..»
Влад посчитал чистые листы блокнота. Четырнадцать с половиной страничек. Плохо… Надо что-то придумывать уже сейчас. Потом будет поздно…
Он спрятал блокнот в наременный мешочек и зачем-то оглянулся…
Словно осенние паутинки пересверкивали, сквозя и играя, на фоне пыльно-зелёных клубов буйно возрождающей рощи.
— Ложись!! — Влад выхватил ноги из мягких стремян и кувыркнулся с седла. Откатился, боясь угодить под тяжко рушащегося Седого, — и почти в тот же миг взвизгнуло, сверкнуло, ужаснул хрустящий шорох подстригаемой поверху травы, посыпались трубчатые обрезки стеблей…
Влад долго лежал, уткнувшись лицом в землю и не смея поднять головы. В полной тишине журчала вода, выливаясь из пробитого бурдюка. Наконец он решился перевернуться набок и почему-то шёпотом окликнул Чагу. Ответа не последовало.
Торопливо поднялся и кинулся к Рыжей, успев, однако, мимоходом отметить, что Седой и Уголёк вроде бы целы и невредимы. Чага лежала ничком без движения, и Влад даже остановился в страхе…
Она шевельнулась, упёрлась ладонями в землю, но почему-то продолжала лежать.
— С тобой всё в порядке? — дрогнувшим голосом спросил Влад.
— Да, — глухо и невнятно ответила она.
И Влад осознал наконец, что, не оглянись он совершенно случайно и не подай команду, лежать бы им здесь сейчас, изрубленным, среди скошенной металлом травы.
— Что же ты, Чага… — с мягким укором проговорил он.
Она повернула к нему искажённое мукой лицо, и Влад опешил. В прозрачно-серых глазах Чаги стояли слёзы.
— Я… не услышала его… — не веря, выговорила она. — Я не услышала, как он подкрался!..
— Чага!..
— Я смеялась над Матерью!.. — Голос её сорвался. — Я говорила, что у неё дряблая матка!.. А теперь я сама не слышу, когда он идёт!..
— Чага, девочка… — Влад присел на корточки и растерянно коснулся её плеча. — Ну не надо так. Каждый хоть раз в жизни ошибается…
— Нет! — Она замотала головой. Брызнули слёзы. — Это предгорья. Это подземелья, где мы с тобой были. Я ходила по металлу. Я привыкла к нему. Я перестала его бояться!..
Чага прижалась лицом к земле, плечи её вздрагивали. Влад беспомощно гладил её по выгоревшим волосам и бормотал что-то в утешение.
Переход пришлось прервать. Влад взял лопатку и работал до самого вечера, как каторжный: пять укрытий — два для людей и три для животных. И всё это время Чага лежала, уткнувшись лицом в землю, на краю широкой просеки, оставленной металлом в рослой степной траве. Неподвижно и молча — как мёртвая.
Хвала металлу, наутро она, кажется, ожила. Подошла к Владу, колдующему над повреждённым бурдюком, и стала приводить в порядок посечённый сталью полог. Видно, Уголёк слегка запоздал вчера с падением, и пролетающий рой чиркнул по вьюкам. Хорошо ещё, что ни один снарядец не взорвался, впоровшись в скатанную кошму, тогда бы от скарба остались лохмотья, перемешанные со стальной крошкой. А так, можно сказать, повезло…
Солнце поднялось уже довольно высоко над сильными узловатыми травами, когда, всё починив и поправив, они заседлали и навьючили зверей.
О вчерашнем не было сказано ни слова…
Их не забыли. Пустые овражки со следами поспешного бегства, недорытые и брошенные укрытия, всадники, шарахающиеся за горизонт, — всё говорило о том, что клеймо Приручивших металл выжжено глубоко и навеки.
— Ты, главное, не отчаивайся, — умоляюще говорил Влад. — Вот увидишь, Чага, ещё пара лет, и всё изменится. Стоит нашим мудрецам заполучить одного-единственного паучка — металлу конец! Его изучат! Ему прикажут остановиться, и он остановится. Он перестанет убивать… Я не злорадный человек, Чага, но, знаешь, когда я вижу этих дурачков, которые убегают от нас, как от металла, я думаю: а что с ними будет потом? Когда мы отберём у них страх, чем они заткнут дыру в своих душах?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу