Евгений Лукин - Вторжение

Но Левша будто не слышал — он только виновато улыбался и продолжал разгребать бело-серые хлопья, пока мёртвый монстр не показался из пепла целиком.

— Усих… — беспомощно повторил Левша, выпрямляясь. Потом снова нагнулся, помогая чёрному мертвецу подняться.

— Лев-ша-а!..

Но они уже удалялись, брели, поддерживая друг друга и проваливаясь по колено в пепел при каждом шаге…

Царапин проснулся в холодном поту и, спотыкаясь о спящих, выбрался из палатки.

Шагах в пятнадцати от входа уже сымпровизировали курилку — там копошились розовые огоньки сигарет. И по тому, как мирно, как неторопливо переползали они с места на место, Царапин понял: с вторжением — покончено. Уэллс… Война миров… А потом подошли по шоссе двумя колоннами тяжёлые, закутанные в брезент грузовики, раздалась команда — и пришельцев не стало…

— Разрешите присутствовать? — на всякий случай спросил Царапин. Среди курящих могли оказаться офицеры.

— Присутствуй-присутствуй… — хмыкнул кто-то, подвигаясь и освобождая место на длинной, положенной на кирпичи доске.

Царапин присел. Вдали, за чёрным пригорком, слабо светились розовые лужицы медленно остывающей раскалённой земли.

— «Фаланги»… — недовольно сказали с дальнего края доски, видимо, продолжая разговор. — Хули там «фаланги»? У нас вон старшину Маранова «фаланга» хватанула…

— И что?

— И ничего. Через полчаса очухался, ещё и аппаратуру нам помогал тащить… А что морды как противогаз — вон Гурген подтвердить может…

— Чёрт вас поймёт! — с досадой сказал кто-то. — Пока сам не увижу — не поверю.

— Много ты там теперь увидишь! — прозвучал неподалёку от Царапина мрачный бас. — Видал, как артиллеристы поработали?..

Все замолчали, прислушиваясь к приближающемуся рёву авиационных двигателей. Потом на курилку, разметая песок и срывая искры с сигарет, упал плотный ветер, заныло, загрохотало, и над ними потянулось, заслоняя звёзды, длинное сигарообразное тело.

— Это тот, с дороги, — заметил сосед Царапина, когда вертолёт прошёл. — Загрузился…

— Кишка ты слепая, — незлобиво возразили ему. — Это пожарники патрулируют. Земля-то раскалена — янтак то и дело вспыхивает…

— На что ж они рассчитывали, не пойму, — сказал кто-то, до сей поры молчавший. — С тремя кораблями…

В курилке притихли, подумали.

— А чёрт их теперь разберёт, что они там рассчитывали, — нехотя отозвался бас. — Может, это только разведка была…

Царапин встал.

— Не знаете, на бугор выйти можно? — спросил он. — Не задержат?

— Вообще-то был приказ от палаток не удаляться, — уклончиво ответили ему. — Ты только к вертолёту не подходи.

— А что там?

— А чёрт его знает! Сначала распаковывали какие-то ящики, теперь запаковывают…

Оставив вертолёт справа, Царапин без приключений добрался до бугра.

Он не узнал местности.

То, что лежало перед ним внизу, за чёрной полосой сгоревшего в пепел янтака, было похоже на дымящееся поле лавы после недавнего извержения. Разломанная земля, спёкшаяся земля, полопавшаяся на неправильные шестиугольники, прокалённая на метр в глубину, тлеющая тут и там розовыми пятнами. И ни следа, ни обломочка от панцирных машин пришельцев. Вдали — оплывший остов локатора — всё, что осталось от «Управления». «Старт» напоминал розовое озерцо с чёрными островками-глыбами.

«Левша», — вспомнил Царапин и больше в сторону «Старта» не смотрел. Не мог.

Ночь кончалась. Небо над горами уже тлело синим — вполутра. Изувеченная земля еле слышно потрескивала, шипела, изредка раздавались непонятные шумы и резкие, как выстрелы, щелчки.

— Нет!.. — зажмурившись, как от сильной боли, проговорил Царапин. — Нет!..

Здесь, над изломанной, умертвлённой землёй, мысль о том, что Аркадий Кириллович может оказаться прав, была особенно страшна…

Он хотел уже вернуться к палатке, когда почудилось, что там, внизу, кто-то ходит. Всматриваясь в серый полумрак, Царапин осторожно спустился с бугра, и звук его шагов изменился. Под ногами был чёрный мягкий пепел.

Видимо, всё-таки почудилось. Утомлённые глаза вполне могли подвести. Но вот — теперь уже точно — за пригорком шевельнулась и выпрямилась серая тень. Человек.

«Какого чёрта он там делает?» — испугался Царапин и вдруг сообразил: кто-то оказался слишком близко к обстреливаемому участку и вот, очнувшись, пытается выбраться — обожжённый, беспомощный…

Царапин, не раздумывая, бросился вперёд. Взбегая на пригорок, оступился, сухой чёрный прах полетел из-под ног, лицо обдало жаром. И надо бы притормозить, всмотреться, но Царапину это и в голову не пришло — он остановился, когда уже ничего изменить было невозможно. Теперь их разделяло всего пять шагов.