Лин Картер - Пираты Каллисто

Далее меня спросили, умею ли я читать, писать и считать. Я приобрел некоторые навыки в чтении и письме танаторскими буквами, но слишком поверхностные, а арифметика в том виде, в каком она существует на Каллисто, мне почти неизвестна. Допрашивающие быстро установили, что у меня нет ни знаний, ни опыта в кораблевождении, в сельском хозяйстве, изготовлении глиняной посуды и других ремеслах. Короче, что я ничего не умею.

Они обменялись выразительными взглядами и пожали плечами.

Потом передали аукционисту, стоящему на высокой платформе, записку.

— Лот М-7709140-Ж13, — громогласно провозгласил он. — Имя — Дарджан. Родина — Соединенные Штаты Америки. Захвачен на берегу Корунд Ладж после падения с занадарского фрегата. Возраст — около тридцати лет. Умения — фехтовальное мастерство, других нет. Физическое состояние хорошее, но спина и плечи недостаточно сильны для гребца или сельскохозяйственного рабочего.

Высоко наверху, на скамье с подушками, мой хозяин лорд Чам изучал груду документов, слушая вполуха. Но вот он поднял глаза, осмотрел меня и пожал плечами.

— Ему не нужны умения. Добавьте его к дани.

Мало может быть в жизни более унизительных положений, чем положение раба, стоящего перед оценщиками и узнающего, что ты практически ничего не умеешь.

Ситуация была бы забавной, если бы она не предвещала опасности. То, что эти расчетливые, практичные бизнесмены из Перуштара сочли абсолютно непригодным человека моего опыта, накопленного в двух мирах, было ударом по моему самолюбию, которого у меня не меньше, чем у каждого. Я в одиночку пробрался в окутанный облаками Занадар, чтобы спасти из крепости Тутона прекрасную принцессу Шондакора; я, преодолевая тысячи опасностей, под чужой личиной проник в тайный совет Черного Легиона, выигравшего множество битв на всей планете; я приобрел любовь всего народа ку тад, восхищение преданных товарищей и сердце самой прекрасной женщины двух миров — и вот я отнесен к числу человеческих отбросов, олигархи Нарука не нашли во мне никаких достоинств. Конечно, это болезненная рана для моего самолюбия.

И вот, пока я удивлялся этому приговору, стражники вывели меня из комнаты и отвели в загон по соседству, где собралась пестрая компания калек, слабоумных, больных и строптивых. Вот в эту непривлекательную компанию я попал. Мой ошейник соединили с общей цепью. Потом стражники вышли из помещения, а я присел на корточки, кипя от бессильного гнева.

Слева от меня — старик, костлявый, с покрасневшими глазами, совершенно беззубый, непрерывно болтал и при этом стонал, будто вот-вот настанет его последний миг.

Справа прикован полоумный, со слюнявым ртом, с пустыми бездумными глазами, которые свидетельствовали, что он в состоянии безмозглого растения.

И между этими двумя — Джандар с Каллисто, герой тысячи битв, величайший фехтовальщик двух миров.

Позже, когда негодование пройдет, я, может, и смогу счесть ситуацию забавной. Но в тот момент я кипел от негодования и клялся отомстить беззаботным олигархам Нарука, которые не могут разглядеть первоклассного бойца, стоящего перед ними.

Вскоре я успокоился, и место гнева заняли дурные предчувствия.

Я причислен к дани, к безымянному легиону обреченных и отчаявшихся людей, чья судьба — загадка; об этом способе избавления от слабых и ненужных рабов я узнал в первый же день своего плена, когда случайно подслушал разговор старого раба Канелона и рабыни Имарры.

С внутренней дрожью я вспомнил, как Канелон и Имарра обсуждали загадочную участь тех, кого отнесли к дани. Теперь у меня была причина проклинать свою осторожность. Получив некоторую информацию, не предназначавшуюся для моих ушей, я решил, что она не скоро мне пригодится, и не стал расспрашивать Канелона о дани, когда была возможность.

Конечно, тогда я не знал, как быстро будет решена моя судьба. И все равно я бранил себя за то, что не использовал имевшуюся возможность.

К чему же меня приговорили?

Дань — кому?

На залитый кровью алтарь какого-то варварского бога? Для пыток какому-то свирепому племени, от которого откупаются человеческой данью?

Кому меня отдают в дань?

Никто этого не знает. Но скоро я узнаю сам — на собственной шкуре.

В толпе калек, слабоумных и ни к чему не пригодных меня вывели из виллы и отвели в загон на краю города, где мы провели ночь под холодным дождливым небом; нас стерегла хорошо вооруженная бдительная стража.