Александр Потупа - Открытие Вселенной - прошлое, настоящее, будущее

Такая же точка зрения была блестяще развита в лапласовском 2-томном труде "Изложение картины мира" (1796). Не останавливаясь на причине, приводящей туманность во вращение*, Лаплас показал, что это вращение совместно с силами тяготения в принципе способно привести к образованию планет. Сжатие туманности под действием гравитации ведет к ускорению вращения и сплющиванию всего облака. В дальнейшем начинается сброс вещества с очень быстро вращающегося экватора, и это вещество периодически выплескивается в форме газопылевых колец, которые, в свою очередь, конденсируются в планеты.

*Лаплас допускал, что первичный толчок к вращательному движению мог дать какой-то внешний фактор, скажем, находящаяся неподалеку звезда. В этом плане нельзя считать, что "небулярщики" с самого начала безоговорочно расходились с "катастрофистами".

Таким образом, к началу 19-го века возникло представление, что принципиально проблема строения и эволюции Солнечной системы решена в рамках ньютоновой механики. Оно поддерживалось и гершелевским открытием многочисленных туманностей - многие из них казались зародышами буквально на глазах образующихся планетных систем.

Отсюда понятна и сильная переоценка уровня и состояния науки, именуемая лапласовским детерминизмом.

Сам Лаплас восторженно писал: "Ум, которому были бы известны для какого-либо данного момента все силы, одушевляющие природу и относительное положение всех ее составных частей, если бы вдобавок он оказался достаточно обширным, чтобы подчинить эти данные анализу, обнял бы в одной формуле движения величайших тел Вселенной наравне с движениями легчайших атомов: не осталось бы ничего, что было бы для него недостоверно, и будущее так же, как прошедшее, предстало бы перед его взором. Ум человеческий в совершенстве, которое он сумел придать астрономии, дает нам представление о слабом наброске того разума".

Иными словами, если записать полную систему уравнений Ньютона для всех тел Вселенной, учитывая все силы взаимодействия между ними и задавая начальные скорости и положения этих тел в какой-то момент времени, то никаких тайн не останется - все они будут заключаться в решениях этой грандиозной суперсистемы. "Бог" Лапласа - это просто некий суперкомпьютер, способный ее решить.

Разумеется, Лаплас и его современники понимали, что полная реализация этой программы - фантастика, но развитие науки все-таки мыслилось в ее рамках. Небесная механика становится общепризнанным лидером естествознания, нормируя своим образцом другие области.

"Правильность, которую обнаруживает нам астрономия,- пишет Лаплас,без всякого сомнения, имеет место во всех явлениях. Кривая, описанная молекулой воздуха или пара, определена так же точно, как и орбиты планет; разницу между ними делает только наше незнание".

Библейский творец остался в лапласовской Вселенной безработным. Ньютон думал, что Бог хоть несколько тысяч лет назад совершил доброе дело по строительству Солнечной системы. Лапласу он вообще не нужен - за рьяными деистами он оставляет право домысливать какие-то первотолчки. Единственно кому он готов молиться - тому самому Разуму, который справился бы с решением суперсистемы...

Небулярная картина Канта - Лапласа удерживала свои позиции до начала 20 века. Она в немалой степени стимулировала развитие общего эволюционного учения и в то же время накладывала на него отпечаток детерминистских иллюзий. Процесс освобождения от них и до сих пор не совсем завершен.

В 1809 году появляется "Философия зоологии" Жана Батиста Пьера Ламарка (1744-1829), где впервые формулируется целостная эволюционная теория живых организмов, идея образования растительного и животного мира из неорганической природы. Несмотря на некоторые наивные выводы и явную дань механистическим идеалам, Ламарк заложил настоящую основу для блистательного взлета биологии в последующее столетие. Его работа - как бы мост между Пьером Беллоном (1517-1574), впервые сопоставившим скелеты человека и других позвоночных, Карлом Линнеем (1707 -1778), включившим человека в отряд приматов, и дарвиновской теорией происхождения видов.

В середине 19 века эволюционная теория испытывает взлет, связанный с работами Чарльза Дарвина (1809-1882), Альфреда Рассела Уоллеса (1823- 1913) и Томаса Гексли (1825-1895). Человек окончательно входит в естественную систематику мира, не требуя особого акта творения и окончательно лишая Творца каких-либо функций.

Однако главный урок интенсивно развивающейся биологии был принят и понят не сразу. Ведь биология столкнула ученых с рассмотрением сверхсложных систем, требующих совсем иного подхода, чем системы механические. Физика до сих пор усваивает этот урок.