Джери Пурнель: Бегство с планеты обезьян

— Теперь понятно, — сказал Корнелиус. — Я думаю, ты прав. Ты согласна с ним, Зира?

— Нет! — шимпанзе оглядела полутемную клетку. — Если мы не заговорим с ними, нам не будут давать одежду, будут по-прежнему держать в клетке, а в ней нет даже санузла! Корнелиус, я не могу жить в таких условиях! Мы же — цивилизованные и интеллектуальные существа!

— Тише! — остановил ее Мило. — Своим криком ты разбудишь гориллу.

— О, извините, — сказала Зира, повернувшись к клетке с Чудовищем.

Ответа не последовало, но шимпанзе не удивилась: гориллы никогда не отличались вежливостью.

— Он не понимает тебя, — напомнил Мило Зире. — На данный момент истории обезьяны еще не умеют говорить. И мне кажется, что мы должны уподобиться им. Если мы не будем разговаривать с людьми, то ни о чем не проболтаемся.

— Я согласен с тобой, — сказал Корнелиус, — а ты Зира?

Уклоняясь от прямого ответа, Зира пожелала Корнелиусу и Мило спокойной ночи.

— Нам необходимо выспаться, — сказала она и, брезгливо скривившись, легла на кучу соломы.

Утром Зира проснулась раньше всех. Зоопарк был заполнен незнакомыми ей звуками: пением птиц, рычанием зверей, шумом различных механизмов. Она не могла на слух определить ни одного из них. Сама идея механизированного мира была ей чужда, хотя благодаря историческим изысканиям своего мужа она была знакома с концепцией такой цивилизации.

Корнелиус и Мило еще спали, когда Зира умылась в небольшом бассейне, находившемся в углу клетки. Их сосед, самец гориллы, тоже спал, и Зира показала ему язык.

Затем шимпанзе обошла клетку; безусловно, она была так же прочна и так же надежно запиралась на ключ, как и клетки, в которых в ее мире и времени сидели люди. И подобно им Зира безуспешно попыталась отпереть без ключа замок и в сердцах оставила это занятие. Погрустнев, Зира опустилась на пол.

Как получилось, что нынешее «сейчас» оказалось вне ее мира и времени? Она, сидя в космическом корабле, видела, как планета взорвалась. Они втроем это видели. Но казалось, что это было давным-давно, в глубоком прошлом, и в памяти об этом событии ничего не осталось, а если что-то и вспоминалось, то очень смутно и неясно.

Мысли Зиры были оборваны скрипом двери. Вошел служащий, который вчера попытался угостить ее бананом. Он улыбнулся и спросил:

— Ну как, чувствуешь себя лучше?

Зира чуть было не ответила, и удержал ее не совет Мило, а то обстоятельство, что она никак не могла привыкнуть к тому, что люди разговаривают.

До сих пор она знала только трех человек, которые обладали такой способностью. Это были Тэйлор и его команда.

Зире было неловко перед служащим зоопарка за то, что она ударила его вчера. Откуда ему было знать, что она не любит бананы?

Человек обошел все клетки. По тому, как он обращался с их обитателями, было видно, что он любит животных. Да и вообще, он выглядел цивилизованным существом, как, например, представитель шимпанзе.

Пока Зира наблюдала за служащим, проснулись Корнелиус и Мило.

Зира повернулась к мужу и сказала:

— Доброе утро!

Смотритель резко обернулся и спросил:

— Кто здесь?

Никто ему не ответил, и он еще раз обошел клетки, что-то бормоча себе под нос.

— Тише, — прошептал Корнелиус.

— Я не согласна, — также шепотом ответила ему Зира. — Я считаю, что мы должны заговорить с ними.

Через несколько минут в клетку вошли два человека в белых халатах. Мужчина был около шести футов со светло-коричневыми волосами. Женщина была намного ниже, у нее были темные волосы и темные глаза. Солдаты, находившиеся за дверью, не сводили с нее глаз. По тому, как солдаты смотрели на женщину, Зира заключила, что они находят ее привлекательной, и тихонько фыркнула: она никак не могла понять стандарты человеческой красоты.

— Доброе утро, доктор Диксон, — поздоровался смотритель.

— Здравствуй, Джим. Это мой новый ассистент — доктор Стефани Брэнтон. Познакомьтесь — Джим Хаскинз. Он великолепный психолог, даже лучший, чем я.

Люди беседовали довольно долго. За это время солдаты принесли несколько столиков и установили их в проходе между клетками, затем притащили какие-то приборы.

Зира наблюдала за всем происходящим. Оборудование было ей незнакомо. Сделано оно было безупречно, и ее кольнула зависть: если бы у нее были такие инструменты…

Шимпанзе с тревогой следили за тем, как люди устанавливали оборудование. Что тут замышлялось? Кто эти люди? Друзья или враги? «Вполне возможно, — подумал Мило, — что у нас здесь не будет друзей».