Андрей Изюмов - 13-47, Клин

— Вам мало наркоты и пыток, мрази?! — я уже второй раз за сегодня увидел на ее правой руке большой ожог на запястье и угольно-черные цифры внутри опухшей области. Плечо все еще слабо кровоточило, никто и не подумал обработать рану.

— У тебя слабая свертываемость крови? — поинтересовался я, указав на плечо.

— Нет, просто твои суки-дружки раздирали эту рану другим ножом все глубже и глубже, пытая меня! — девчонка плюнула в меня и попала на живот.

Я проследил ее плевок взглядом.

— Странно, там ты молчала, а здесь разговариваешь. Я — важная персона? — удивился я.

— Где мы? Что со мной будет? Это крематорий? Морг?

— Это моя квартира вообще-то. Крематория ты избежала благодаря мне. Тебя убить должны были после пыток. Я привез тебя домой. Если бы в мешок не засунул, тебя бы точно завалили.

Она все так же продолжала с ненавистью смотреть на меня.

— Формально, ты сейчас пленница, — продолжил я, — хоть и официально мертвая. Так что, я могу сделать с тобой все, что захочу, чтобы вытянуть из тебя всю ту информацию, которую ты не выдала там.

Девчонка медленно поднялась на ноги.

— Попробуй, урод, — прошипела она.

— Собираешься драться со связанными руками, с огромным количеством ран по всему телу и подкашивающимися ногами? — поднял брови я.

— Если понадобится, — девчонка резко присела на левой ноге и, крутанувшись, правой провела подсечку.

Я подпрыгнул на месте, ее нога прошла подо мной, поймал момент завершения ее оборота и, когда она находилась ко мне спиной, перехватил девчонку и схватил на удушение. Обвил ее спереди ногами, чтобы не вырвалась, и упал на спину, зафиксировав положение.

— А толку-то? — прошептал я ей прямо в ухо. — Сдавлю сильнее и потеряешь сознание.

— Да лучше бы уже сразу убил, сука! — огрызнулась она.

После этих слов я тут же выпустил девушку из захвата, выбрался из-под нее и поднялся на ноги.

— Я тебе, дура, жизнь спас, — презрительно сказал я, — пошел против своих. Нарушил кучу законов, между прочим. Если бы я не вмешался, тебя бы прожарили изнури, а потом засунули в картонный гроб и спалили в печи. Те люди, которые связали тебя и засунули в мешок — мои друзья. И они тоже пошли против кучи правил, рискнули собственной жизнью, чтобы опять-таки помочь исполнить мою очень глупую, на твой взгляд, прихоть по спасению твоей гребаной шкуры!

В ту секунду она посмотрела на меня несколько по-другому. Ненависть во взгляде, безусловно, никуда не делась полностью, однако, ее градус концентрации, как мне показалось, стал пониже.

— Прихоть не глупая. Она непонятная по всем статьям.

— С детства слышите, что воины Альянса — бездушные твари? Машины, роботы, созданные для убийств? Можешь даже не отвечать, потому что нам о вас рассказывают то же самое. Обычная милитаристическая политика, ничего удивительного. Только, поверь мне, я уже не подхожу под стандартную заготовку солдата Альянса.

Я протянул ей руку. Она не пожала ее, но выдавила из себя несколько слов:

— Когда я рухнула с байка, то травмировала ногу. Кажется сильный вывих. Мне адски больно стоять.

— И при всем при этом ты пыталась провести мне подсечку, — заметил я. — Забавно, злоба притупила боль?

Она промолчала, но протянула свою руку и сжала мою.

— Ладно, — я поднял ее вверх, закинул ее руку себе на плечо, — опирайся и аккуратно пошли, попробую выправить тебе ногу.

Я привел ее в гостиную, усадил на диван и пошел к шкафу в поисках аптечки.

— Твоя жизнь — война? — услышал я за спиной.

— Твоя тоже, — ответил я, достал аптечку и вернулся назад.

Девчонка смотрела вверх на лист, прикрепленный на потолке.

— А, ты об этом… Я сразу и не понял. Это весьма старое выражение моих таких же древних мыслей. Ладно… я буду пытаться тебя лечить. Я не врач, а солдат. Знаю только азы. Поэтому прошу не орать и не гнобить меня последними словами. Если хочешь, можешь со мной разговаривать. Возражать не буду.

Если бы я посмотрел на эту девчонку впервые именно сейчас, то никогда бы не сказал, что она — профессиональный солдат. Она сидела на моем диване, и я внимательно ее рассматривал. Замученная, грязная, с кучей ссадин и синяков, которые я видел только на лице и руках, но наверняка их хватало и на теле. Кровоточащее плечо и звериный яростный взгляд вкупе с рыжими волосами придавали ей сходство с загнанным в угол раненым тигром, который попал в чьи-то капканы с мыслями о том, что вряд ли когда-нибудь уже увидит свободу…

— Ты собрался на меня пялиться, спаситель? — резко прервала девчонка мои мысли.