Расселл Джонс - Выше головы!

Я проследил взглядом — увидел, что губка там не одинока: у неё есть «подружка». Значит, Юки уже доводила себя до того, чтобы кидалась первым попавшим под руку… Едва успел прикусить губу, чтобы не поделиться этим наблюдением с несчастной влюблённой. Она же в таком состоянии, что не поймёт юмора, зато бурно отреагирует на любое подтверждение своего одиночества: я, мол, никому не нужна, тогда как даже губка…

Приближался третий час ночи. Юки давно было пора спать — как и мне, вообще-то — но отправлять её в постель бессмысленно: всё равно будет бродить или просто лежать в постели до утра, думая, думая, думая. Как, кстати, и я.

Сидя со своей подопечной, я забыл о Жубере и о Кортесе. Совсем вылетело из головы! Мне нравилось жить такой жизнью и решать такие проблемы. Этим я готов был заниматься бесконечно, а не вознёй с шантажистами и шпионами! Юки доверяла мне — вот что важно. И она, и другие люди, и не только люди. Главное моё достижение…

— О чём ты думаешь? — вдруг поинтересовалась она, резко сменив тему, опустила ноги на пол и потянулась. — Что-то по работе?

Она смотрела в другой конец улицы — я тоже оглянулся туда, но никого не заметил. Кто там мог быть? Кто вообще бродит глубокой ночью по Центральной зоне — и при этом прячется, чтобы его не увидели?

— Да…. Ерунда! — отозвался я, смотря на наше отражение в тёмном стекле, обрамлённое густой листвой, как рамой.

Юки встала, повернувшись в противоположную сторону — и тогда я бросил взгляд туда, куда минуту назад смотрела она. Жубер — выглянул и смотрит. Я знал, что там либо он, либо его подельник. И тот факт, что там был именно Жубер, был очень полезным…

— Тебе пора спать, — громко сказал я. — Давно пора!

— Ну, правда, как там у тебя? Опять что-то? — не спешила подчиняться она.

— Я почти разобрался. Ничего серьёзного.

Второй из команды шантажистов прибыл на следующее утро.

Он был похож на Жубера: тоже шовинизм, благодаря которому я его и заметил — только шовинизм второй степени. Тоже бессемейный одиночка, что существенно упростило процедуру переезда. В прошлом лаборант Отдела Безопасности, а теперь — «будущий тэфер, если не передумаю», как он указал в своей анкете. Данные я проверил в рабочем порядке, и тут же задумался: а знали ли эти двое о фобиях друг друга? Такое не сообщают вслух, это не спатиотомия, и можно ни разу не продемонстрировать окружающим своё скептическое отношение к «живым» ИскИнам! Или продемонстрировать так, что только «идейные братья» поймут, что произошло.

«Может, знали, и понимали, что я вычислю их, но не стали беспокоиться. Или у них не было выбора, потому что такое «свойство» есть у каждого из них. Или…»

Хаким Хёугэн тоже был шовинистом. Кстати, второй степени. Я проверил Нортонсона — нет. Среди обэшников Восточного сектора их вообще не было — просто совпадение. Не считая инспектора, всего пять человек на «Тильде-1», её «дочках», Шестой и планете мучились этим отличием, и ни у кого не было второй и тем более первой степени.

«Потому что первая и вторая степень — это результат неэффективной терапии. Но этих людей не трогали, потому что они нашли себе место в жизни. А некоторых объединяло не только место…»

Второго звали Рутендо Ань, и он тоже числился раньше на «Ноэле» — только в другом секторе. Обэшники часто пересекаются, например, на тренировках. Или играх. Очевидно, там он и познакомился с Жубером, так что на «Тильде» они «имели право» поселиться в соседних блоках. И с их точки зрения, возможно, всё было обоснованно, но с точки зрения того, кто следил за ними…

«В блоке В3-Х7-18 новичок, который знаком с Жубером. Прибыл сегодня. Тот же психологический портрет. Больше никто не подходит. Это сообщник. Тёмные глаза, тёмные волосы, светлая кожа, европейско-восточный тип» , — написал мне Хёугэн.

Ему была отправлена прекрасная открытка с маками — от него пришёл смятый листок бумаги. Чарли увидел ответное послание на газоне В6-Р-12, когда сбрасывал открытку — сработал совет «смотреть внимательно». Так он заметил бумажный комок — и принёс во рту. «Я отключил подачу смазки, но она всё равно осталась», — извинился он, когда я развернул бумажку, покрытую желтоватыми пятнами. Цветочков там не было, зато текста поместилось больше, чем в прошлый раз: советы, уточнения и прочие рекомендации. Впрочем, почти все они теряли смысл на фоне моего послания.

Я и без Хёугэновского анализа догадался, что Жубер сначала действовал один. Второй прибыл лишь после того, как Жубер отрапортовал об успешном шантаже. Должно быть, как раз рано утром и отправил это письмецо. Транспортник ещё не стартовал с «Флиппера», у пассажиров было время изменить решение о поездке. Или, напротив, принять его. Ань получил что-то вроде: «Объект был послушен, тревогу не поднял, опасности нет», — и прилетел на подстраховку…