Расселл Джонс - Выше головы!

Я отвернулся от планеты. Глава Станции была спокойна, и на её лице не было и тени сомнения.

— Когда прозвучала идея пригласить сюда такого, как ты, я сразу ухватилась за этот шанс. Я ни секунды не верила, что он проглотит наживку. Всё-таки он сумел скрыть в себе это , сумел всё спланировать, поэтому он определённо не из тех, кто поддаётся эмоциям. Если бы мы подождали ещё чуть-чуть, то у нас бы был список из ста, максимум двухсот человек. И можно было бы закончить без оглашения. Но не все способны ждать, когда умирают люди. Страшно тащить это на себе. Хочется разделить с остальными… — она прикоснулась пальцами к своему лбу, улыбнулась, словно вспомнила что-то забавное. — Я хотела, чтобы тебя привезли сюда, потому что я кое-что должна Проф-Хоффу. И не было другого варианта вернуть долг, кроме как позволить одному из его мальчиков выбраться из лаборатории.

Она сделала паузу, ожидая моей реакции, но я сдержался. Я даже не был разочарован. Проф-Хофф раскинул сеть по всей освоенной вселенной — не удивлюсь, если на каждой НАСТе и НАСПе есть его должники, не говоря уже про НЭСы Солнечной системы.

— Ты хорошо себя показал, — продолжала Леди Кетаки. — Тебя не отправят назад, потому что лишних работников не бывает. Худший вариант — заставят снова надеть тот ужасный комбо. Но ты же это выдержишь?

— Выдержу, — кивнул я и процитировал:

— «Всё, что ты можешь прожевать…»

— «Сможешь и проглотить», — закончила она.

— Вы тоже знаете эту поговорку?

— Её знают все, кто общался с ним, — объяснила Леди Кетаки. — По мнению Проф-Хоффа, испытание никогда не бывает слишком сложным.

— Спасибо вам за всё! — воскликнул я, чувствуя, как что-то сжимается болезненно в груди. — Я… Я даже не знаю, как вас благодарить!

— А я знаю, — отозвалась она, демонстрируя повадки своего невыносимого учителя. — Дождись, когда она будет готова, — и Глава Станции указала на планету. — Твоё тело способно прожить так долго. Остальное зависит от тебя.

После того, что произошло в планетариуме, после знакомства с Тильдой и «завета» Леди Кетаки, я не мог спать. Даже просто лежать или сидеть было невозможно. Хотелось действий, поступков, и чтобы не начать ходить из угла в угол, я покинул свою комнату и отправился погулять. Скорее всего, в последний раз — кто знает, какие правила поведения я получу от нового начальства? Вряд ли мне снова предоставят свободу действий…

Пустота и тишина коридоров уже не пугала. Наоборот — каждая пульсация взбрыкнувшего освещения дарила надежду. Как же я хотел встретить безумного убийцу!.. Теперь у меня не было ни сомнений, ни страха. Конечно, хотелось бы дожить до того дня, когда на Тильде можно будет жить без куполов и кислородных шлемов! Но я бы с удовольствием променял эту возможность на голову маньяка, чтобы не было ни оповещения, ни суда. Чтобы станция осталась чистой — без паники и подозрительности, отравляющей всё вокруг. Чтобы ничто не мешало Леди Кетаки выполнять свои обязанности…

Но у меня не было записки. Болтун Ирвин оказался прав: маньяк выманивал своих жертв записками. После чего устраивал чёрно-бело-чёрную «икоту», подкрадывался и убивал. Впрочем, ничего бы не изменилось, если бы о записках было известно раньше. Разве что тактику «бродить в одиночестве и выманивать» заменили бы на «бродить в толпе» — с тем же результатом.

Завтра вся станция узнает правду, которая изменит их навсегда — ещё больше, чем бунт «бэшек». Будет референдум, неприкосновенные законы падут, и мы вернёмся к сумрачным порядкам, царившим до 38-го года. Последствия этого события предсказать невозможно. Время пойдёт вспять, и прошлое, о котором благополучно было забыто, предстанет во всей своей мерзости. Люди станут чужими друг другу, а логосы и камиллы превратятся в соглядатаев. Зато маньяк будет пойман, и больше никто не умрёт… По крайне мере, от его рук.

Что он скажет, когда его поймают? Захохочет безумно? Или назовёт себя «героем, спасающим человечество»? Что бы с ним ни сделали потом, это не вернёт умерших и не успокоит живых, запертых на станции. Через два года, когда откроется СубПорт, уходящий корабль будет набит под завязку, и «Тильда-1» лишится репутации благополучной станции…

Растревоженное воображение нарисовало апокалипсическую картину: люди покидают «осквернённый» дом, и остаюсь я один. Прогулка по ночным коридорам поддерживала эту болезненную фантазию. Тишина, пустота, неяркий свет. Несколько раз мне попадались люди, но все они были ремонтниками — проходили мимо, спешили по своим делам. Маньяка среди них не было — всех, кто работал в вечернюю и ночную смену, проверили в первую очередь. «Вот так оно и будет», — сказал я себе. — «Будешь видеть в каждом человеке потенциального врага».