Филип Дик: Разиня

Они вошли в большой ангар. В дальнем его углу техники собрались вокруг громадной мерцающей приборной панели, следя за сложными изменяющимися комбинациями вспыхивающих огоньков. У длинных столов жужжали машины — управляемые людьми и роботами компьютеры. Стены были сплошь увешаны картами и диаграммами.

Хастен в изумлении разглядывал все это.

Вуд рассмеялся.

— Пройдемте сюда, и я действительно покажу вам кое-что интересное.

Узнаете, не так ли?

Он указал на громоздкий прибор, окруженный молчаливыми мужчинами и женщинами в белых халатах.

— Узнаю, — медленно ответил Хастен. — Это напоминает наш «ковш», но он раз в двадцать больше. Что вы им ловите? Какие времена?

Он потрогал пластинчатую поверхность «ковша», затем присел на корточки перед лицевой панелью. Крышка была закрыта, «ковш» был в действии.

— Если бы у нас в историко-исследовательском центре был такой аппарат!

— Теперь вы знаете, — Вуд присел рядом с ним. — Послушайте, Хастен.

Вы первый человек из вошедших, который не принадлежит к служащим департамента. Обратили внимание на охрану? У часовых есть приказ стрелять в любого, кто попытается прорваться без пропуска.

— Прятать это? Машину? Вы будете стрелять в…

Они выпрямились. Лицо Вуда окаменело.

— Ваш «ковш» погружается в далекое прошлое. Рим. Греция. Пыль веков, древние манускрипты… — Вуд прикоснулся к поверхности аппарата. — Этот «ковш» отличается от вашего. Мы охраняем его ценой нашей жизни, и не только нашей. И знаете почему?

Хастен вопросительно уставился на него.

— Этот «ковш» предназначен не для прошлого, а… для будущего. — Вуд пристально заглянул в глаза Хастену. — Понимаете? Для будущего.

— Вы копаетесь в будущем? Но вы же не имеете права! Это запрещено законом, и вы знаете об этом! — Хастен отступил назад. — Если бы Исполнительный Совет узнал об этом, они бы снесли это здание. Вы же знаете об опасности. Берковский изложил это в своих гениальных тезисах.

Хастен помолчал, задохнувшись от возмущения, затем продолжил:

— Не могу понять, как вы можете пользоваться «ковшом» сориентированным на будущее. Ведь получая материал из будущего, вы автоматически вводите новые факторы в настоящее, будущее соответственно изменяется и вы продолжаете никогда не заканчивающийся сдвиг. Вы создаете нестабильные условия для грядущих веков. Вот почему и был принят этот закон.

— Знаю, — кивнул Вуд.

— И вы продолжаете… — Хастен указал на персонал и техников. — Остановитесь, ради Бога, остановитесь! Остановитесь, прежде чем не предприняли гибельные шаги, которые невозможно исправить. Почему вы продолжаете…

Внезапно Вуд помрачнел.

— Хорошо, Хастен. Не читайте нам лекцию. Слишком поздно; все уже случилось. Летальный фактор уже введен в будущее в результате наших первых экспериментов. Нам казалось мы знаем, что делаем… — он горестно взглянул на Хастена. — Поэтому сейчас и пригласили вас сюда. Садитесь… вы услышите все, что вас интересует.

Они сидели друг против друга за письменным столом.

Вуд сложил руки:

— Я хочу сразу перейти к делу. Вы считаетесь экспертом в исторических исследованиях. Вы знаете намного больше об использовании временного «ковша», чем любой смертный; вот почему мы продемонстрировали вам нашу работу, нашу противозаконную деятельность.

— И у вас уже были неприятности?

— Масса неприятностей. И с каждой последующей попыткой вмешательства положение становится все хуже и хуже. Мы не можем остановиться и становимся самой преступной организацией в истории.

— Пожалуйста, начните сначала, — сказал Хастен.

— «Ковш» был разрешен Политическим Научным Советом; они хотели узнать результаты некоторых их решений. Сначала мы протестовали, выдвигая теорию Берковского. Но вы понимаете, эта идея гипнотизировала нас. Мы уступили, и «ковш» был построен. Тайно, конечно.

— Мы провели наше первое погружение, послав аппарат в будущее на год вперед. Чтобы защитить себя от действия теории Берковского, мы экспериментировали очень осторожно. Наш «ковш» ничего не переносил, никакие объекты, кроме фотографий, снятых с большой высоты. Пленки возвращались к нам, мы делали увеличенные снимки и пытались оценить обстановку.

Сначала результаты были обнадеживающие. Войн больше нет, города растут, все выглядит лучшим. Кадры уличных сценок показывают большое количество людей, явно довольных. Никто не суетится, никуда не спешат.