Сэмюель Дилэни - Пересечение Эйнштейна

— Ло Чудик! — она сидела на возвышении возле стены. — Подожди. Тебе будет интересно, если ты увидишь то, что находится под «Жемчужиной»?

Прежде, чем я успел ответить, собака нажала носом кнопку на стене.

Пол начал вращаться. Почти в истерике я понял, что происходит. Полом служили две панели поляризованного пластика, лежащих одна на другой. Когда они стали прозрачными, я увидел фигуры, движущиеся в расщелинах между камней, под креслами и ножками столов.

— «Жемчужина» построена над одним из коридоров клетки Браннинга.

Смотри, они бродят там, цепляются за стены. Нам не нужен сторож клетки.

Старая компьютерная система людей для Физических Гармонических Заграждений и Ассоциаций Бредовых Ответов заботится об этих иллюзиях. Внизу целый ад, наполненный удовлетворенными желаниями...

Я упал на пол и прижался лицом к пластику.

— ФЕДРА, — закричал я. — ФЕДРА, где она?

— Привет, мальчик, — в темноте засверкали огоньки. Пара существ с многочисленными, слишком многочисленными руками, стояла, обнявшись, над мигающей машиной.

— ФЕДРА!..

— Это не тот, это неправильный лабиринт, мальчик. Здесь, внизу, ты можешь найти другую иллюзию. Она последует за тобой к двери, но когда ты обернешься, чтобы убедиться, что она здесь, она исчезнет и ты уйдешь сам.

Так зачем пытаться?

Голос был еле слышен сквозь пол.

— Здесь за все отвечает мать. Не приходи сюда играть на своем кровавом мачете. Ты пытаешься получишь ее и ты вернешь ее назад другим путем. Ты — пучок психических проявлений, многосексуальности и бесплотности, и ты — ты пытаешься на все это надеть ограничивающую человеческую маску. Ищи где-то за рамой зеркала...

— Где...

— Ты умолял дерево?

Подо мной проходило множество иллюзий клетки, они шли, шатаясь и толкаясь, под мигающими огнями ФЕДРЫ. Я вскочил и бросился бежать. Собака залаяла мне вслед, когда я захлопнул дверь.

Я пробежал по лестнице и вылетел в парк, с трудом удержавшись на ногах. Вокруг металлических башен и на террасах плясали толпы, из окон доносилось пение.

Я остановился возле дерева и заиграл для него, умоляя. Я пустил аккорды по течению, уповая на счастливый случай, и молил о решении. Начал я смиренно, и песнь опустошала меня до тех пор, пока не осталась яма. Ад, в который я погружался. Там была ярость. Это была моя ярость, и я передал ее ему. Там была любовь. И она пронзительно кричала, не слыша пения, доносившегося из окон.

Руки Зеленоглазого были разбиты в тех местах, где их привязали к ветвям. Одна рука соскользнула вниз по коре...

...И ничего. Я вскрикнул, как от смертельной раны. И сжимая рукоять мачете двумя руками, продырявил его бедро, вогнав острие в дерево. Снова вскрикнул и, дрожа, выдернул обратно.

Море штормило. Утро неслось над водой. Я шел вдоль морского берега, сплошь усыпанного ракушками. Я вспомнил тот день, когда мы въехали в Браннинг на драконах. Теперь Его жизнь и мои иллюзии были утрачены. Чем дальше от Браннинга я отходил, тем меньше он становился. Я шел, при каждом шаге вонзая мачете в песок.

Так прошла вся ночь, но я не устал. Что-то подталкивало меня, подгоняло, так что я не мог остановиться. Пологий берег был прекрасен. Я поднялся на дюну, гребень которой порос высокой шелестящей травой.

— Эй, Чудик!

Что бы это ни было, я вскинулся, как от звона неожиданно сработавшего будильника.

— Как живешь?

Он сидел на бревне, вдавленном в сырую землю у подножия дюны. Он откинул волосы, и снизу вверх искоса посмотрел на меня. Солнце отражалось в кристалликах соли, покрывающих его плечи и руки.

— Я долго ждал, очень долго, — сказал Кид, почесывая колено. — Как ты себя чувствуешь?

— Не знаю. Устал.