Марина Дяченко - Пандем

На парковке стоял один только, в два раза меньше Кимового, трехместный «Путник». Ким взял из багажника сумку и двинулся по бетонке; ощущение было такое, будто он вернулся в детство. Справа и слева были поля, от которых он давно отвык, а под ногами дорожное покрытие, одновременно и надежное, и архаичное, и ужасно неудобное после ставших привычными биоковров. Сколько лет они живут вот так? Четыре, пять? Обустроились серьезно…

Поселок был новенький. Дома — в основном кирпичные, редко — деревянные, крашеные. Над каждой крышей — труба и универсальная антенна. По крайней мере, от информации они не отказываются, подумал Ким.

Первыми ему встретились две женщины на велосипедах. Переглянулись:

— Эй! Вы кого-то ищете?

— Быстова, — сказал Ким.

— Он у себя, — сказала та, что помоложе, полная, с некрасиво затянутыми на макушке длинными волосами. Та, что постарше, в кепке, с сомнением выпятила нижнюю губу.

— Это где? — спросил Ким.

Обе некоторое время разглядывали его, будто он заговорил по-китайски или неудачно пошутил. Наконец та, что помоложе, махнула рукой вдоль улицы:

— Туда.

И Ким пошел.

Улица вывела его на площадь — по-видимому, поселок строился по старому традиционному образцу. Самый большой дом на площади был четырехэтажный, с круглой башенкой и действующими цифровыми часами; Ким ступил на площадь ровно в пятнадцать-четырнадцать.

Дверь в ратушу была закрыта на кодовый замок. Киму снова вспомнилось: такие, или похожие, охраняли двери многоэтажек в год пришествия Пандема…

Он позвонил.

— Кто вам нужен? — спросили из динамика.

— Сергей Быстов.

— Кто вы?

— Ким Каманин. Можете посмотреть в сети.

Последовало минутное молчание. Может быть, обитатель ратуши последовал Кимовому совету. А может быть, просто раздумывал.

Замок громко щелкнул, и дверь приоткрылась.

— Второй этаж направо, — сказал динамик.

Внутри было сыровато и пахло погребом. Ким поднялся на второй этаж по каменной, безо всякого покрытия лестнице; в большой комнате с тремя узкими окнами сидел тучный, большой человек с острыми, как искорки на лезвии, черными глазами.

— Добрый день, — сказал Ким.

— Добрый, — подтвердил хозяин. — От Пандема?

— Ученый я, — сказал Ким. — Биолог. Немножко — психолог… вы меня запрашивали?

Хозяин поддел мизинцем плоский монитор, лежавший на столе. Повернул так, чтобы Киму было видно. С монитора смотрел сам Ким — фотография позавчерашней, кажется, давности. Внизу темнел, как вспаханное поле, поясняющий текст; Ким успел разглядеть собственную дату рождения.

— Очень хорошо, — сказал он, перехватывая острый взгляд Быстова. — Вы, разумеется, можете меня отправить восвояси даже раньше, чем я скажу «А»… Кстати, как вы встречаете людей, которые говорят, что хотят к вам присоединиться?

Быстов усмехнулся:

— Вы похожи на древнего журналиста… Задаете вопросы прежде, чем собеседник согласится отвечать.

— Я никогда не был журналистом. По первой профессии я врач.

— Хирург? — быстро спросил Быстов.

— Вы же прочитали, — Ким кивнул на монитор.

— Ч-черт, — сказал Быстов сквозь зубы. — А ну, марш отсюда. Быстро-быстро, за поле и чтобы духу здесь вашего…

— Почему?

Быстов поднялся:

— Ты не слышал? Плохо расслышал, что я сказал?

Ким не двинулся с места:

— А вы говорите со мной повежливее. Меня очень трудно спустить с лестницы, учтите. Хоть вы и хозяин, а меня никто не звал — угрожать не надо. Я могу неадекватно отреагировать.

Быстов разглядывал его с непонятным выражением. Вроде бы на Киме был комбинезон для полярных работ и пляжная панамка, и собеседник его пытался понять, что именно во внешнем виде гостя «не так».

— Ты пандемный? — спросил он наконец.

— Да, — сказал Ким.

— Ты пришел сюда по поручению?..

— Нет. Мне надо понять одну вещь… Или много вещей. Но одну — очень важную.

— Это он велел тебе прийти, — сказал Быстов. — Димка мой ногу вчера сломал… и наша идиотка баба Мела не может правильно загипсовать. М-мать…

— Он ничего мне не велел, — сказал Ким. — Но если ваш Димка страдает из-за вашей гордости — вы эгоистичная скотина, вот и все.

Быстов не отреагировал на «скотину». Наоборот, успокоился, даже сник. Уселся снова за стол, переложил с места на место два монитора: плоский и «линзу».

— Тебе не понять… тебе не понять. По-твоему, комфорт — важнее. Чтобы не дай бог не оцарапаться. Чтобы все жили в мире. И если ножку сломал — сразу все принципы побоку, беги к Пандему… Он, кажется, хитрее поступил. Он тебя к нам привел, а ты и не догадался.