Марина Дяченко - Пандем

Потом перестали. «Черная» трасса поддерживается в рабочем состоянии, но желающих прокатиться нет — кто-то когда-то говорил Арине, что это нормально. Что люди заново начинают ценить жизнь, и некоторая трусость — естественный, так сказать, результат…

На платформе не было никого. Арина пристегнулась (обязательное условие), подняла щитки, прикрывающие от ветра, и поднялась над горами.

Местный климат-контроль жрет, наверное, чертову прорву энергии. Сверху видны границы лыжного комплекса — снег на них сереет, как шерсть на апрельском зайце, и там дальше — мокрые деревья, оттепель, зеленая трава и серые тучи… А здесь морозец, синее небо и ветер такой легкий, что Арина может подняться повыше, не рискуя быть унесенной из удобного кресла…

В очках она могла смотреть на солнце, не щурясь.

Интересно, похожа она на Бабу-ягу? Летающая старуха… Хотя с виду не скажешь. Особенно в лыжном комбинезоне и в очках. Гладкое лицо, каштановые волосы без намека на седину, не старушка — невеста, вот почти как на свадебной фотографии с Кимом…

Вот оно, душевное спокойствие. Безнадежная какая-то гармония. Ниже ватерлинии…

Маленькая точка на снегу заставила ее наклониться вперед и скомандовать очкам увеличение. Точка была человеком на пороге «черной» трассы; Арина разинула рот — человек уже скользил вниз, как по маслу, пролетая один десяток метров за другим, то по снегу, то по воздуху, над хищными зубцами, не прикрытыми белым даже для видимости, над расщелинами и трещинами, по крутым, без малого вертикальным склонам, с поворотами, от которых у Арины начинали ныть суставы, и целую минуту она чувствовала себя беспомощной.

Покойник?

У нее не было встроенного выхода в систему. Была только связь; она позвонила дежурному координатору базы.

— Да. — Голос Арининой собеседницы (а координатором оказалась совсем молодая девушка) был натянут, как бельевая веревка. — Там внизу дежурит медмашина… Он предупредил… Понимаете, я не имею права его задерживать, это все-таки спорт, а не правонарушение…

Арина посадила платформу на снег (та сразу же взмыла и ушла обратно на «палец») и, увязая в сугробах, побежала туда, где виднелась «Скорая» и группкой стояли люди.

— Разбился?!

На нее оглянулись несколько лиц. Кажется, ее не поняли; она мельком взглянула в стоящую тут же медкапсулу. Пусто…

— Разби… — начала она снова и осеклась.

Мужчина в черном комбинезоне стоял склонившись, протирая лицо снегом, его лицо, бледное и мокрое, на глазах наливалось пятнистым румянцем. Над плечами поднимался пар.

— Зачем вы это сделали? — спросила она, когда молчание сделалось совсем уже неприличным.

Он коснулся мочки уха. Вот оно что — иноговорящий, а в ухе у него переводчик…

— Зачем вы?.. — повторила она тихо.

Мужчина разглядывал ее без особенной приязни.

— Что — зачем? — спросил он наконец.

— Мы должны заменить им Пандема, — сказал Алекс. — Когда был Пан — он направлял их. В том числе и наказывал… Да-да, не делай вид, что ты в это не веришь. А теперь мы — вот мы с тобой — должны их воспитывать и наказывать.

— Почему именно мы? — спросил Ким.

— Потому что мы самые взрослые ребятишки в этом всепланетном детском садике, — Алекс прищурился. — Мы за них отвечаем… Итак, снижение статуса. Поражение в правах. Тюремное заключение. Все что угодно; после тридцати лет Пандемова правления трудно будет восстановить такое понятие, как «закон», но если для его реанимации потребуется ввести смертную казнь — мы введем.

— Мой дядя — из другого мира, — пробормотал девятнадцатилетний Миша Каманин, затягиваясь тонкой сигаретой с красным мерцающим пояском. Сигарета разразилась зуммером тревоги; Миша крепче придавил ее, и зуммер стих.

— Зачем ты куришь эту гадость? — кротко спросила Лерка.

Миша пожал плечами:

— Да так… Курю.

— Мода на заботу о собственном здоровье быстро прошла, — пробормотала Лерка, отгоняя ладонью облачко дыма.

Миша молча затушил сигарету.

— Как и мода верить в то, что Пандема нет, — сказал Ким.

— Пандема нет! — негромко рявкнул Алекс. — Пандема в самом деле нет… и больше никогда не будет! Мы в шлюзе, в шлюзовой камере, где давление мира еще не сравнялось с естественным, беспандемным… И это самое разумное, что мог сделать Пан — устроить нам постепенный выход из оранжереи. Кто сможет жить без Пандема — будет жить. Кто не сможет — погибнет и погубит рядом стоящих…

Они сидели в парке перед старым Александриным домом. У Миши через два часа начиналось дежурство; Александра то и дело опускала веки, просматривая сводку новостей. Лерка разминала пальцами оранжевый массажный мячик.