Евгений Прошкин - Слой

Костя почувствовал, что выдает желаемое за действительное, но это его не удержало. Он зашел в другую комнату, где находились вещи сотника, и осмотрел его одежду. Здесь было все, кроме джинсов и футболки, которые Петр носил — или, судя по стонам, уже снял — в данный момент.

То, что Константин искал, оказалось в пиджаке: маленькая незаметная прореха, а в ней — крошечный кармашек. Костя сложил визитку по старым сгибам и сравнил — точь-в-точь. Сквозь дырку в подкладке была видна неаккуратная мужская работа. Саму подкладку зашивали уже профессионально, не иначе — в ателье. На это у Петра было достаточно времени.

Костя убрал одежду в шкаф и вышел в коридор. Смешно, но жертва Людмилы оказалась напрасной — на визитную карточку Немаляева он мог наткнуться в любой момент и без ее участия. Или не наткнуться. В обоих случаях соитие с Петром было необязательным.

В ванной раздались крики и быстрая, невнятная речь. Константин замер, но это, кажется, был еще не финал. Петр и Людмила продолжали стонать, ритмично грохоча какими-то ведрами. Пусть совместить приятное с полезным Людмиле не удалось, но первого она получила на полную катушку.

Константин искренне порадовался за обоих и, пожелав им больших успехов, набрал номер.

— Да, — сразу же ответили на том конце.

— Александр Александрович? — вполголоса спросил он.

— Да, — после паузы сказал Немаляев. — А кто это?

— Я Константин.

— Какой еще Константин?

— Вы меня, наверное, не знаете. Константин Роговцев из сотни Еремина. В трубке воцарилось молчание.

— Так... и-и... Что?.. — наконец выговорил Немаляев.

— Мне хотелось бы с вами повидаться. Если вы, конечно, не против.

— Я?.. Гм, гм... Нет, Костя, я совсем не против. Назовите адрес, вас встретят.

— Вы даже не спрашиваете зачем... Никак замочить меня собрались, Александр Александрович?

— Я?! — Немаляев поперхнулся и долго не мог прокашляться — Константин отметил, что у него это получается довольно естественно.

— Вы, господин вице-премьер.

— Только не надо всех этих... Просто Сан Саныч. Так зачем, Костя, повидаться?

— Я намерен купить у вас Нуркина.

— Тебе его как — тушкой или разделанным?

— У меня есть тетрадь Бориса.

— Какая еще...

— Тетрадь Бориса Черных. Я слышал, вы ее искали. Кстати, если вы определили мой номер и уже высылаете группу, то не торопитесь. Тетради, естественно, не со мной.

— Ты убеждаешься в смерти Нуркина, потом перезваниваешь и говоришь, где тетрадь.

— И еще хотелось бы побеседовать, — напомнил Константин. — Если у вас найдется свободная минутка.

— Конечно, — сказал Сан Саныч — Завтра смотри телевизор.

Немаляев положил трубку и, подперев лоб ладонью, задумался. Вопрос, что более ценно — живой Роговцев или записи мертвого Черных, решился сам собой.

Завтра он получит все.

Кортеж из четырех автомобилей выехал за Кольцевую и наконец-то разогнался. В городе, несмотря на старания прикормленных инспекторов, это было невозможно. На проезжую часть все время выскакивали какие-то юродивые с иконами и колокольчиками, тут и там валялись разбитые чемоданы, видимо срывавшиеся с переполненных багажников, а в одном месте дорога была перекрыта баррикадой из больших картонных коробок. Милиция попыталась растолкать их машиной, но преграда загорелась. Сама или с чьей-то помощью — поди разбери.

Сразу за мостом пошел лес, и на трассе стало спокойней. После шестого километра попалась стайка велосипедистов, но охранник в первом джипе показал им автомат, и спортсмены, как один, слетели в канаву.

— Значит, вы говорите, ваше финансовое положение пошатнулось, — ни с того ни с сего сказал Нуркин.

— Я ничего такого не говорю, — возразил Горшков.

Он вздохнул и отвернулся. Телохранитель советовал ему не садиться в чужую машину, однако Нуркин был так настойчив, что Горшков побоялся его обидеть. А обижать потенциального инвестора он себе позволить не мог.

— Рейтинг падает, скоро вообще опустится до кабельной станции... — сочувственно продолжил Нуркин. — Рекламодателям это известно, приходится снижать расценки. Толковые журналисты бегут. За спутник задолжали, того и гляди отключат. Уйдете с Дальнего Востока — разоритесь совсем. В лучшем случае превратитесь в городской канал. Частные объявления, получасовые ролики про чудо-швабру, второсортные сериалы... А начинали довольно бойко.

— Вы неплохо осведомлены, — стиснув зубы, промолвил Горшков.