Евгений Прошкин: Твоя половина мира

В окно было видно улицу — как она обычно выглядит с тридцать восьмого этажа: река дороги, не слишком широкая, коробочки машин и фантики прохожих.

К перекрестку тянулся пестрый ручеек — детская экскурсия, полсотни душ, не считая воспитателей.

Тиль ослабил галстук и побарабанил по подоконнику.

“Здравствуйте, — раздалось в мозгу. — Ордер на всех, оптом. Одна минута. Время пошло”.

“Это плохая шутка, Элен”.

“Да, пожалуй, неудачная. Я поднимаюсь к тебе”.

“Что с аэротакси?”

“Утром на стоянке был пожар. Огонь погасили, но несколько вертолетов пострадало. Твой сегодня в город не выпустят”.

“Он не мой”.

— Ну ладно, ладно, не придирайся, — сказала Элен, заходя в кабинет. — Все хорошо. Разве могло быть как-то иначе?

— А разве не могло?..

Он взглянул на часы, потом снова — в окно. Дети прошли перекресток и направились вниз по улице. Тиль длинно выдохнул и сел в кресло.

— Как дела в Москве? — спросила Элен. — Что-нибудь привез?

— Список. Полный список, это тоже неплохо, но подробностей... никаких. Достоверно Федору было известно только про нас, а что светит остальным... Ты сама это видишь?

— Нет.

— Вот и он не видел.

— Значит, и выбора нет?

Тиль задумчиво покрутился в кресле.

— Как в Торонто слетала?

— Было трудно... — Элен опустила глаза. — В девятнадцать лет человек почти ребенок, а уж в семнадцать-то... И эта кличка все из головы не выходила. “Демон”!.. Семнадцать лет демону... Ты свалил на меня самое мерзкое, Тили.

— Мерзкого впереди еще полно. — Он выдвинул ящик и положил на стол исписанный листок, потом взял маркер и аккуратно отчеркнул строку.

— Тебе это обязательно? Нас ведь не так много... осталось.

— Помогает сосредоточиться, — сказал Тиль.

— Помогает забыть, что это живые люди и что у нас общий предок...

— А тебе — обязательно?! Говорить все это вслух, как будто я сам не знаю, как будто мне самому... — Он осекся. — Извини.

— Ничего. Встретились... Нормально.

Тиль встал и, обняв Элен, ткнулся носом ей в макушку.

— Я скучал по тебе.

— Волновался?

— Нет, конечно.

— Хоть немножко...

— Нет.

— Ну хоть капельку!

— Не смеши. Только скучал.

— Я тоже. Ладно, показывай.

Тиль извлек из кармана бархатную коробочку.

— Училась бы ты молчать, женщина. Весь сюрприз испортила...

Элен открыла футляр — внутри лежала серьга с большим бриллиантом.

— А втору-ую?..

— Это вместо обручального кольца, а их парами не носят.

— О-па... Ну ты, Тили... Ну ты даешь.

Он цокнул языком и выставил указательный палец:

— Все-таки получилось!

— Ты серьезно? И музыка будет?

— И музыка, и белый “Хаммер” с колокольчиками.

— Белый?.. Мне бы чуть потемнее. Я хотела черный, вообще-то.

— О черном забудь.

Элен прикусила губу и, открыв нижний ящик стола, вытащила оттуда конверт.

— Ты сегодня в ударе, Тили. Герр и фрау Бланк...

— Хоть чем-то удивил.

— А что дальше?

— Смотри вперед, форвард, там же все видно.

— Видно, видно. Сплошная мелодрама: взявшись за руки, уходят в рассвет. Долго и счастливо.

— Должно же это с кем-то быть: взявшись за руки — в рассвет. Почему не с нами?

Элен закурила и достала из конверта билеты.

— Герр и фрау Бланк...

— Последние из четвертого поколения, — добавил Тиль. — Последние двое, которым нечего делить.

— Кроме того, что у них осталось?..

— Целый мир — на двоих. Это немало, Элен. Этого достаточно.

— Да. Герр Бланк... И фрау Бланк... Два белых листа, заляпанных кровью.

— Зато выжившие.

— Несмываемой кровью братьев.

— Выжившие, — повторил Тиль. — Идут, идут, идут в рассвет.

Элен сощурилась:

— Долго и счастливо...