Урсула Ле Гуин - Город иллюзий

— Вы думаете, что я — Синг? — спросил он.

Лицо человека справа, худое, с длинными волосами и бородой, внезапно появилось в свете лампы, его губы были сжаты, и он открытой ладонью ударил Фалька по губам. Голова Фалька откинулась назад, и от удара он на мгновение ослеп. В ушах зазвенело, он ощутил во рту привкус крови. Затем ему был нанесен второй удар, третий…

Человек этот продолжал непрерывно шипеть, повторяя много раз одни и те же слова:

— Не упоминай этого имени…

Фальк беспомощно ерзал на стуле, чтобы хоть как-то защититься, чтобы вырваться. Человек слева что-то отрывисто сказал, и на некоторое время в комнате воцарилась тишина.

— Я пришел сюда по-доброму, — сказал, наконец, Фальк.

Он старался говорить как можно спокойнее, несмотря на свой гнев, боль и страх.

— Хорошо, — согласился через некоторое время сидевший слева Аргард. — Выкладывай свою историю, а мы послушаем. Только сначала я задам тебе всего один вопрос. Ради чего ты пришел сюда?

— Попроситься переночевать и спросить, есть ли здесь какая-нибудь тропа, ведущая на запад?

— Для чего ты идешь на запад?

— Зачем вы это спрашиваете? Я же сказал вам об этом мысленно, когда ложь не проходит. Вы ведь уже знаете, что у меня на уме.

— У тебя какой-то странный разум, — слабым голосом произнес Аргард, — и такие необычные глаза. Никто не приходит сюда, чтобы переночевать и узнать дорогу, или еще за чем-нибудь. А если все же слуги тех, других, приходят сюда, мы убиваем их. Мы убиваем прислужников и говорящих зверей. Странников, свиней и всякий сброд. Мы не подчиняемся Закону, который гласит, что нельзя отбирать чужую жизнь. Так, Ареннем?

Бородач ухмыльнулся, показав при этом коричневые гнилые зубы.

— Мы люди! — продолжал Аргард. — Свободные люди! Мы — убийцы! А кто ты такой, со своим наполовину развитым мозгом и совиными глазами, и почему бы нам не убить тебя? Разве ты человек?

На своем коротком веку Фальку не доводилось встречаться лицом к лицу с жестокостью и ненавистью. Те немногие люди, которых он знал, пусть и не были бесстрашными, но и не жили, руководствуясь страхом. Они были великодушны и дружелюбны. Рядом с этими двоими он был беззащитен, как ребенок, и знание этого приводило его в замешательство и ярость.

Он тщетно искал какой-нибудь способ защиты или отговорку, по все было напрасно.

Единственное, что он мог говорить, была только правда.

— Я не знаю, кто я и откуда пришел в этот мир. Я иду на запад, чтобы выяснить это.

— На запад? Почему именно на запад? А ну-ка, смелее, говори, куда идешь?

Фальк посмотрел сначала на Аргарда, затем на Ареннема. Он знал, что ответ им известен, и что Ареннем снова ударит его, едва его губы произнесут это слово.

— Отвечай! — прорычал бородатый.

Он приподнялся и наклонился вперед.

— В Эс Тох, — сказал, наконец, Фальк.

Снова Ареннем ударил его по лицу, и снова он принял этот удар молча и униженно, как ребенок, которого обидели неизвестные люди.

— В этом нет ничего путного. Он не собирается говорить ничего, что отличалось бы от того, что мы выведали, когда он был под воздействием пантона. Пусть он встанет, — вступился за Фалька Аргард.

— А что тогда?

Аргард пожал плечами.

— Он пришел сюда просить пристанища на ночь, и он может его получить. Поднимайся!

Веревку, которой он был привязан к стулу, ослабили. Фальк, шатаясь, поднялся. Когда он увидел низкую дверь и черный колодец лестницы, к которому его подвели, он попробовал сопротивляться и вырваться, по мышцы еще не были готовы ему повиноваться. Удар Ареннема застал его врасплох, и он скрючился.

Этим воспользовались его «провожатые», чтобы с силой пихнуть его через порог. Дверь захлопнулась, как только он попытался, шатаясь, удержаться на лестнице.

Здесь было темно. Дверь была подогнана так плотно, что напрочь закупоривала дверной проем. С внутренней стороны двери не было ручки, и ни звук, ни свет не проникали через такую тщательно сделанную преграду. Фальк сел на верхней ступеньке и уткнулся лицом в ладони.

Мало-помалу слабость его тела и растерянность в мыслях стали проходить. Он поднял голову и постарался напрячь зрение.

У него было острое ночное видение. На эту способность давным-давно указала еще Райна, глядя на его глаза с огромными зрачками. Но сейчас… только какие-то туманные, очевидно, ранее видимые им зрительные образы пробегали в мозгу.

Он был еще не в состоянии что-либо увидеть в такой кромешной тьме. Поэтому встал и, осторожно ступая по ступенькам, начал спускаться вниз.