Сергей Булыга - Ведьмино отродье

Рыжий молчал, он растерялся. Ибо он никак не ожидал, что все вот так вот круто обернется. Ему хотелось бы вначале присмотреться, поговорить о том о сем, а уже только потом, когда что-нибудь прояснится...

- Н-ну, хорошо, - насмешливо сказал Вай Кау. - Я помогу тебе. Сам начну. А потом ты уже сам продолжишь. И чтобы не вилял, потому что я этого очень не люблю! Итак...

Но тут он словно спохватился и, на мгновение замолчав, воскликнул:

- Э-э! Чуть не позабыл! - и...

Снова взялся за очки и стал их медленно снимать. Р-ра! Р-ра! Рыжий вскочил!..

Вай Кау тихо рассмеялся и сказал:

- Не слушай ты их, дураков. Это совсем не страшно. Так, разве что, ну, с непривычки...

И снял-таки очки. И действительно, ничего особенного, смертоносного не случилось и даже не открылось. Глаза у адмирала, как оказалось, были маленькие, красные, как угольки в ночном костре... Да-да, вот именно, совсем как угольки - они даже немного светились. И теперь, от этого самого глазного адмиральского свечения, весь адмиральский кабинет оказался залитым слабым красным светом - стол, стены, карты на стене, а наверху, на потолке - какие-то замысловатые таблицы, чертежи...

- И это все! - сказал Вай Кау. - Вот, только свет, но так даже удобнее. Чего нам как кротам сидеть во тьме, не правда ли?

- Д-да, правда, - с трудом выдавил из себя Рыжий.

- Тогда сядь. В стопах правды нет.

Рыжий послушно сел. Вай Кау поморгал - свет в кабинете замигал...

Да нет, подумалось, какой же это свет?! Да это ж как туман - кровавый, ядовитый, который проникает тебе внутрь и жрет тебя, и душит тебя, обжигает, и ты - это уже почти не ты, а так, как дичь покорная, как скот... Да, именно - как скот. Прав адмирал, мудр адмирал, всесилен, так покорись ему и будь ему как...

Тьфу! Видение! Обман! Рыжий прекрасно это понимал... А сил-то противиться этому не было! И потому он и сидел теперь обмякший, оробевший, и жрал его туман, душил его туман... А адмирал - довольный, враз повеселевший - спросил, победно улыбаясь:

- Хочется узнать, а что это такое у меня с глазами? А ничего, пустяк. В Башню подглядывал. А мне за это... спицами! В глаза! В глаза! - и адмирал, мотнувши головой, даже привстал, подался к Рыжему и повторил: - В глаза, друг мой. А спицы - раскаленные - шипели. Кому-то небось думалось, что мне теперь хана! Х-ха! Косари! А я не только не ослеп, а... Понял теперь, да?

Рыжий, сжав челюсти, кивнул. Вай Кау сел, самодовольно выпятил губу, немного помолчал, а после...

- Да, - сказал он. - Мы что-то отвлеклись. Я же обещал тебе помочь, а то ты все стесняешься меня попросить. Даже начать стесняешься. Ну ладно, тогда начну я. Итак... Ты, беглый варвар с Севера, пробрался в Бурк и там сошелся с тайнобратьями и что-то изучал у них, вынюхивал. А после вы там что-то не поделили, пока не важно что, ты отвалил от них, пообрубал концы, зашился у себя в гостинице и там взялся лепить свой собственный трактат. Какой?

Вай Кау замолчал, но он не ждал ответа, нет. Он просто так сидел, жевал губами, щурился, смотрел перед собой на стол, заваленный бумагами... и наконец сказал:

- Я справлялся у дельных ребят и узнал: ты там занимался картографией. А это очень интересно! Тогда я снова их попросил... И вот! - Вай Кау указал на стопку вкривь и вкось исписанных листков, лежавших перед ним, и продолжал: - И вот она, та копия, которую один мой друг снял с твоего трактата. Узнаешь?

Рыжий привстал и - в алых всполохах пристального адмиральского взгляда - прочел две-три строки... сел и сказал:

- Узнаю. Из четвертой главы. Варианты.

- Да, в точности, - кивнул Вай Кау. - А подлинник нам достать не удалось. Сэнтей опередил нас и сжег. А жаль! Ибо вот здесь, - и адмирал вновь указал на рукопись, - есть довольно любопытные рассуждения. И вообще, для, извини, для поганой сухопутной крысы ты заглянул на юг уж очень, ну даже очень, очень далеко! И... что ты там увидел?

- Землю.

- Землю! - глаза у адмирала оживленно замерцали. - И что, вот так вот сам, воочию? Да?

- Н-ну, почти.

Вай Кау потер лапы, ощетинился. Сказал:

- Ну так и поведай мне про это "почти". И... не смущайся, не смущайся! Я ведь тебе не Сэнтей, я не собираюсь обкармливать тебя всякой гадкой отравой. И я не Юрпайс - я и перебивать тебя не стану. Я даже сигары тебе не подам. Сигары, это, кстати, очень вредная привычка, сигара отшибает нюх, а мы без нюха кто?! А от тебя вон как разит табачищем! Ну ладно, все, рассказывай, я затыкаюсь, я теперь весь внимание - как прокурор!

И адмирал поправил налокотники, уперся ими в стол, закрыл глаза - и в кабинете снова наступила темнота. А темнота - это покой. А не хочешь покоя, так будешь покойником. Это, говорят, одна из любимых присказок Вай Кау. Да и опять же, для чего ты сюда шел, точнее, рвался?! То-то же. И Рыжий принялся рассказывать - конкретно, обстоятельно, без суеты, от факта к факту; посылка - ломка - осмысление, вторая сторона, еще посылка, перевертыш - и сведение, итог, еще итог; течения, склонения, зенит, надир, подчистки в чертежах, приписки и лакуны в вахтенных журналах... Ну, и так далее. И Рыжий говорил и говорил и говорил... Вай Кау же, как он того и обещал, молчал, не шевелился. И лишь только когда Рыжий сказал: "Вот, собственно, и все", - только тогда он, адмирал, открыл глаза - и снова все вокруг залилось слабым красным светом, - затем поправил шарф и протянул лапу к бумагам, еще раз поперебирал их, пошуршал, задумался... и наконец опять заговорил: