Тимур Пулатов - Плавающая Евразия

Обреченно почувствовали себя заложниками Шахграда сейсмоакадемики и прекратили дрязги, чтобы напрячься... Напряжение ощущалось во всем. Анна Ермиловна, прибежавшая на следующий вечер к центральному скверу, уже с сочиненной петицией, сконфуженная, долго искала в толпе Байт-Курганова и была обескуражена тем, что ей сказали. Будто Байт-Курганов, самый активный из инициативной группы, тоже натянул палатку за городом и намерен пока безвыездно жить на чистом воздухе, вдали от шума городского.

Признаться, мы не подозревали о таком качестве худой, полувысохшей старушки, как моторность. Заведенную, ее уже ничем нельзя было остановить. Натура ее страстно желала страдать. Она и развелась в свое время с Ахметом Давлятовым исключительно ради того, чтобы пострадать. Из-за своего извечного желания пострадать она и от уюта отказалась, оставив все имущество Ахмету Давлятову (имущества и всего прочего нажитого накопилось к тому времени на двести тысяч, не меньше), поселилась в одной комнате общей квартиры в Москве и, нацепив рюкзак на плечи, была все время в путешествиях - то пеших, по старинным русским городам, то колесных - к знакомым, на Кавказе собирала целебную травку, держала настои... И эта самая моторность не позволяла ей унывать и расслабляться. Легкая на подъем, ироничная, милейшая Анна Ермиловна, бессребреница. Сжимая в руке последнюю трешку, бросилась она к выходу на проспект, чтобы как можно скорее выбраться на такси за город, в местечко Кауфман-ское, где и натянул свою палатку коварный Байт-Курганов.

Коварство Байт-Курганова мы раскроем позже, а сейчас доверчивая Анна Ермиловна стремится к нему, думая о Мелисе и его друзьях, страдающих в следственной тюрьме. И как бы ни пыталась она скрыть от сына свою деятельность, которая для нее, скучающей, стала сильнее страсти, Давля-тов-младший все же узнал и возмутился. Ему казалось безнравственным, поддавшись массовому психозу, вырывать Мелиса из рук правосудия - пусть ответит за содеянное сполна, пусть и он, как и каждый, ступит на стезю страдания, чтобы очиститься. Так выразился патетичный и гневливый Давлятов и пригрозил даже, что уйдет из дома, чтобы не видеть и не слышать всю эту возню, тем более что Нахангов предложил ему в полное распоряжение одну из комнат в своем бункере, чтобы мог Давлятов в тиши и безопасности подготовиться к конференции.

С трогательной симпатией думая о чудачествах своего сына, Анна Ермиловна и не заметила, как проехала по кольцевой дороге. Справа на большом пространстве с обеих сторон быстрой горной речки и забелели остроносые, плоскокрышие, покатые, туго натянутые и гудящие от пробегающих потоков ветра... удивительно, чувствовалась во всем гармония и порядок, ровные ряды смыкались с площадью. А ведь Анна Ермиловна уже заранее была в панике, представляя палаточный городок как хаотическое сооружение шахградцев, думающих каждый день лишь о своем спасении и посему, пусть временно, пренебрегших законами общежития.

Многие улицы здесь повторяли шахградские названия. Номера домов и таблички с фамилиями домовладельцев висели у входа в палатки. На стоянках машины стояли рядами. Передвижные магазины-гастрономы назывались "Ново-шахградскими".

Известно, что градосовет в первые дни палаточного бума издал указ, но, чувствуя возмущение шахградцев, пошел на попятную, и удивительно - не ощущающие надзора властей, их предписаний, ограничений и поощрений, шахградцы все же сумели так организовать свой быт, будто по-прежнему давил над ними закон. Склонность к порядку была у них в крови, и если бы вместе с Анной Ермиловной приехал сейчас сюда председатель градосовета Адамбаев, он бы порадовался сознательности граждан.

Оценив обстановку, Анна Ермиловна поняла, что Байт-Курганова надобно искать в центральной части городка. Прошла мимо лающих собак, бегающих вокруг палатки с натянутой цепью на шее, лошадь высунула морду из-за перегородки и глянула на нее, но она упорно шагала, довольная тем, что все идет хорошо... не подозревая, что в какой-то момент карты ей может спутать некая личность весьма неопределенного свойства, которая из-за своего образа жизни давно уже превратилась в полуреальную-полумифическую персону (звали ее Субхан), но именно благодаря этому свойству ставшая столь популярной среди шахградцев.

А Байт-Курганов вдруг повел себя вельможно. У палатки с табличкой при входе: "Улица Вечного Огня, дом 18, кв. 45. Инженер Байт-Курганов С. И." Анна Ермиловна была остановлена женщиной с мелькающими нервными глазами, должно быть женой инженера, и опрошена. Анна Ермиловна торопливо объяснила, рассчитывая на приветливость и сочувствие, но женщина, не сказав ни слова, ушла. И, выглянув, сказала, что Байт-Курганов занят, и просила подождать у входа в палатку.