Артур Дойль: Дезинтегратор

— Приведите пример!

— Предположим, что первый полюс находится на одном небольшом судне, а второй — на другом. Боевой корабль, оказавшийся между ними, просто исчезнет, распавшись на молекулы. Так же исчезнет и войсковая колонна.

— И вы уже продали право распоряжаться открытием одной из зарубежных стран?

— Да, сэр! И как только они расплатятся, тут же получат силу, несоизмеримую с возможностями других государств. Вы даже не представляете сейчас всех её возможностей… Если эта сила окажется в толковых руках, не боящихся пустить в ход оружие, которым они теперь владеют. — По физиономии Немора вновь пробежала злорадная улыбка. — Представьте себе какой-нибудь квартал большого города, где воздвигнуты такие машины. Вообразите воздействие потока энергии в подобном масштабе, достичь которого технически совсем не трудно. Да что говорить, — он расхохотался, — я могу представить себе и более обширную область… например, долину Темзы… опустошённую дотла, — настолько, что из всех кишащих там миллионов не осталось в живых ни одного мужчины, ни одной женщины, ни одного ребёнка!

Ужас объял меня при этих словах, а ещё больше от ликующего выражения, с каким они были произнесены. Однако на моего спутника они произвели, по-видимому, совершенно иное впечатление. К моему изумлению, он любезно улыбнулся и протянул изобретателю руку.

— Итак, мистер Немор, нам следует вас поздравить, — сказал Челленджер. — Без сомнения, вы обнаружили замечательное свойство природы, которое вам удалось обуздать и заставить служить человечеству. То, что применение его несёт в себе разрушение, без сомнения, крайне прискорбно, но наука не знает такого рода ограничений, а следует за познанием, куда бы оно ни привело её. Полагаю, вы не будете возражать против того, чтобы я осмотрел конструкцию вашей машины?

— Отнюдь нет. Машина — всего лишь тело. А душу, оживляющий её принцип, вы никак не сумеете распознать.

— Совершенно верно. Но даже один только механизм представляется мне образцом изобретательности.

В течение некоторого времени Челленджер осматривал машину со всех сторон и ощупывал её отдельные детали. Потом вновь грузно уселся в выключенное кресло.

— Не угодно ли вам совершить ещё одну экскурсию во вселенную? — удивлённо спросил изобретатель.

— Попозже, может быть, попозже! А пока что сообщу, — впрочем, вам, без сомнения, это и так известно, — что тут происходит какая-то утечка электричества. Я отчётливо чувствую, как через меня проходит слабый ток.

— Это невозможно. Кресло полностью изолировано.

— Уверяю вас, я чувствую утечку! Челленджер сошёл с возвышения. Изобретатель поспешил занять его место.

— Я ничего не чувствую.

— Разве вы не ощущаете, как вдоль вашей спины пробегает ток?

— Нет, сэр, не ощущаю.

Резкий щелчок — и он исчез. Поражённый, я взглянул на Челленджера.

— Милосердное небо! Вы включили машину?

Профессор кивнул с видом снисходительного удивления.

— Ну и ну! Возможно, я по рассеянности коснулся рукоятки, — сказал он. — С такого рода несовершенной моделью всегда возможны всякие неприятные случайности. Рычаг, несомненно, следовало бы снабдить предохранителем.

— Он стоит на цифре три. Это отметка, на которой производится дезинтеграция.

— Я заметил это ещё во время произведённого над вами опыта.

— А я был так взволнован, когда Немор вернул вас обратно, что не рассмотрел, на какой именно вырез надо перевести рычаг, чтобы произошло возвращение. Но вы, наверно, заметили?

— Может быть, и заметил. Но не отягощаю мозг столь малозначащими подробностями. Тут много вырезов, и мы не знаем их назначения. Мы можем ухудшить дело, если станем экспериментировать с неизвестной нам машиной. Пожалуй, лучше оставить всё так, как есть.

— И вы хотите…

— Вот именно. Так будет лучше. Незаурядная личность мистера Теодора Немора развеялась во вселенной, машина его потеряла всякую ценность, а купившие его секрет господа лишены познаний, при помощи которых они могли бы натворить слишком много бед. Неплохой результат для сегодняшней поездки! Ваш работодатель, без сомнения, получит сенсационный столбец насчёт необъяснимого исчезновения одного изобретателя, случившегося вскоре после посещения его специальным корреспондентом издательства. Эксперимент, должен признаться, доставил мне немалое удовольствие. Такие радостные минуты жизни действительно способны скрасить серую рутину повседневности. Но наравне с удовольствиями в жизни есть и обязанности, и мне надо вернуться к итальянцу Мазотти и его абсурдным взглядам на личиночную фазу развития тропических термитов.