Артур Дойль: Дезинтегратор

— Излишний труд — объяснять что-либо недоказуемое при помощи ещё более недоказуемого, — отмахнулся Челленджер. — И уж тем более мифическая аппортация не сделает реальной вашу машину. Моё время драгоценно, и, если нам предстоит увидеть демонстрацию, я бы попросил перейти к ней без дальнейших церемоний.

— В таком случае будьте любезны последовать за мной, — ответил изобретатель.

Он повёл нас вниз по лестнице и далее через садик, где располагался довольно большой флигель. Хозяин открыл дверь, и мы вошли.

Внутри оказалась большая выбеленная комната с бесчисленными медными проводами, гирляндами, свисавшими с потолка, и огромным магнитом, установленным на пьедестале. Перед ним было нечто, с виду похожее на стеклянную призму в три фута длиной и около фута в диаметре. Направо от призмы на оцинкованном возвышении стояло кресло. А над ним был подвешен полированный медный колпак. И к колпаку, и к креслу шли провода, сбоку же виднелось своего рода зубчатое колесо с нумерованными вырезами и обтянутая резиной рукоятка. Она сейчас находилась в положении, помеченном нулём.

— Дезинтегратор Немора, — проговорил изобретатель, взмахом руки указывая на машину. — Модель, которой суждено стать знаменитой, ибо она изменит соотношение сил. Кто владеет ею — правит миром. Учитывая это, профессор Челленджер, вы вели себя по отношению ко мне, прямо скажем, недостаточно вежливо и явно с недостаточным уважением. Тем не менее — осмелитесь ли вы сесть в кресло и позволите ли мне продемонстрировать на вашем собственном материальном теле свойства новой, неизвестной силы?

Челленджер обладал мужеством льва, и малейшее сомнение в этом тотчас же приводило его в ярость. Он кинулся к машине, но я схватил его за руку и даже на какое-то мгновение удержал.

— Вы не сделаете этого! — воскликнул я. — Ваша жизнь слишком драгоценна! Это чудовищно! Что хоть сколько-нибудь гарантирует вашу безопасность? Наиболее близкий этому аппарату аналог, который я когда-либо видел, — электрический стул в тюрьме Синг-Синг.

— Моя гарантия безопасности заключается в том, что вы являетесь свидетелем, и этот субъект, если со мной что-либо случится, наверняка будет арестован за убийство.

— Жалкое утешение для мировой науки! Ведь вы оставите неоконченной работу, которую никто, кроме вас, не может выполнить. По крайней мере позвольте мне попробовать первому, а затем, если опыт окажется безвредным, вы сможете последовать моему примеру.

Опасения за свою жизнь никогда не остановили бы Челленджера, но мысль, что научная работа может остаться незаконченной, оказала своё действие. Он заколебался, и, прежде чем успел принять то или иное решение, я метнулся вперёд и сел в кресло. Я видел, как изобретатель взялся за рукоятку. Послышался щелчок. Потом на мгновенье в глазах у меня всё смешалось и затянулось пеленой.

Когда зрение прояснилось, я увидел перед собой изобретателя всё с той же отталкивающей улыбкой на лице. Через его плечо пристально глядел на меня Челленджер. С обычно румяных, как яблоко, щёк профессора сбежала вся краска.

— Ну, давайте же! — сказал я.

— Всё уже сделано! Вы великолепно продемонстрировали назначение машины, — ответил Немор. — Теперь можете встать, а профессор Челленджер, без сомнения, с готовностью воспользуется своей очередью.

Никогда ещё я не видел моего старого друга в таком смятении. Железные нервы на момент совершенно изменили ему. Дрожащей рукой он ухватился за моё плечо.

— Господи, это— правда, Мелоун! — произнёс он. — Вы исчезли. В этом нет никакого сомнения. На миг возник туман, а потом пустота!

— Как долго я отсутствовал?

— Две-три минуты. Признаюсь, я ужаснулся. Не мог себе представить, что вы возвратитесь. Затем он щёлкнул этим рычагом, если только это рычаг, перевёл его на другой уровень, и вы вновь оказались в кресле, слегка удивлённый, но в остальном такой же, как всегда. Я возблагодарил небо! — Профессор вытер влажный лоб большим красным носовым платком.

— Прошу вас, сэр! — сказал изобретатель. — Или, может быть, вам изменяет мужество?

Челленджер с явным усилием овладел собой. Потом, отведя в сторону мою протестующую руку, уселся в кресло. Рукоятка, щёлкнув, переместилась на номер третий. Челленджер исчез.

Я ужаснулся бы, если бы не полное хладнокровие человека, управлявшего машиной.

— Интересный процесс, не правда ли? — заметил тот. — Принимая во внимание грозные масштабы личности профессора, странно подумать, что сейчас он — молекулярное облако, повисшее в какой-то части этого здания. Теперь он всецело в моей власти. Если я предпочту оставить его в этом промежуточном положении, ничто на свете не помешает мне это сделать!