Они были первой ступенью.
Таран раскачивался третий день.
Две тысячи тщательно отобранных кандидатов с чистым и сильным разумом придавали амплитуде Тарана все больший и больший размах.
– Бумммммммм!..
– Аххххххххх…
Ритмолидер был барабаном, задающим ритм на галере, и две тысячи рабов дружно толкали вторую ступень.
Их было двадцать. Двадцать талантов, почти гениев – неважно, в чем, в математике, литературе или стратегии – сила разума могла проявиться в любой области, двадцать добровольцев – кроме них, никто бы не смог удержаться на движущейся части Тарана.
Им было тяжелее.
Сверхзнание подобралось к ним первым, кто-то не выдержал и сошел с ума, а затем умер, а манипулятор не смог достаточно корректно вынуть труп из кресла, и после окончания эксперимента все дружно бросились к раковинам и унитазам, стараясь не оглянуться и не увидеть залитое кровью кресло еще раз… – потому что во время штурма уборщик-человек умер бы, приблизившись к центру на полсотни километров, а рассудок бы потерял еще раньше.
Впрочем, все знали, что «аризонская молитва» опасна.
На острие Тарана сидели двое, и многие им завидовали… но вряд ли согласились бы оказаться на их месте – даже с учетом того, что эти двое не должны были раскачивать Таран до последнего момента.
На 78 часу эксперимента, когда «галерники» находились на грани нервного истощения, а «разгонщики» при смерти, стало ясно, что момент наступил.
– Бумммммммм!..
– Аххххххххх…
Первый же толчок вышиб разум из тесной оболочки, именуемой телом, и бросил в сосредоточие чистого знания.
– Бумммммммм!..
– Аххххххххх…
С каждым ударом приближалось что-то новое, невероятно хорошее, родное и близкое, и было трудно понять, как можно было обходиться без этого раньше.
– Бумммммммм!..
– Аххххххххх…
Ритм нарастал, и чувство тепла заливало даже экранированные подземные бункеры.
– Мне никогда не было так хорошо…
Шепот прогремел с неба одновременно над всей Землей, и ошеломленные обыватели оторвались от телевизоров, солдаты вылезли из окопов и танков, охотник бросил ружье, а лев ласково ткнулся мордой в его колени.
– Бумммммммм!..
– Аххххххххх…
Знание не иссякало, но в общем потоке появились новые мотивы – спокойствие, блаженство и забытье. Все проблемы стали мелкими и неважными, чувство вселенской, божественной любви залило Землю…
…и люди в столкнувшихся автомобилях благословляли виновников аварий, и целый город восхищался непревзойденно-дикой красотой грибовидного облака из реактора и благословлял оператора станции…
…и вдруг щелкнул таймер. Таран иссяк. Ритмолидер грохнул последний раз и умолк. Дружно и облегченно вздохнули «галерники». Одновременно потеряли сознание «разгонщики». Санитары толпой бросились превращать кресла в носилки и в реанимацию потянулась длинная череда белых халатов.
Звезды померкли, поблекли краски, оба теонавта низверглись с вершины мироздания обратно, в сумрачную атмосферу ничтожной пылинки, болтающейся вокруг ничем не приметного уголька на закоулках ничем не заурядной галактики.
Полгода они провалялись в глубокой коме, еще год медленно приходили в себя, а «разгонщики», получив в свои руки часть божественного всезнания, передрались, испарили пол-Америки, своротили с орбиты десяток спутников, раскололи Луну и в конце концов бесславно сгинули в последней схватке где-то за поясом астероидов.
На Земле наступил золотой век.
Те, кто соприкоснулись с Богом ТАК близко, просто не могли сделать что-то во вред.
Однако два полубога на одну маленькую планетку – это слишком.
Они не стали друзьями – невозможно дружить с тем, кто ТОЖЕ побывал ТАМ.
Их пути разошлись. Один стал ученым и экспериментатором, и под его руководством на высокой орбите был построен «Большой Таран»… при попытке запустить который погибли все, прямо или косвенно с ним связанные.
Человек не мог просто так соприкоснуться с Богом – и остаться при этом человеком.
Разочаровавшись, он вернулся на Землю и стал развивать науку… но было очень обидно исследовать то, о чем легче было просто спросить. В течении нескольких лет люди почти утратили любопытство.
Второй стал священником. За один год все церкви и религии пришли к консенсусу, некоторых, пришлось, правда немного подтолкнуть… но это нюансы. В его учении не было ничего нового… но он был Богом! Каждый мог ощутить тепло и покой, исходящие от него, и все остальные проблемы сразу теряли важность и смысл, тем более что их мгновенно и успешно решал первый теонавт.
Читать дальше