Владимир Дэс - Человек укравший бога (сборник)

Мои рыночные преследователи тут же отхлынули от моей спины и исчезли.

Я же пригласил девушку из кассы в кафе. Там мы заказали по стакану томатного сока. Я спросил у буфетчика, нет ли у него соленых огурцов. Тот посмотрел на мою соседку и принес два живых соленых огурца.

Они еще пищали. А один, тот, что был у моей дамы, даже чуть не убежал. Но моя спутница успела припечатать его вилкой к тарелке.

Мы поперчили немного соленые огурцы и съели их, запивая томатным соком.

Девушка-кассирша поблагодарила меня за угощение, я ее – за внимание и любезность, и в знак глубокой признательности подарил ей на память трехлитровую банку соли.

На этом мы расстались.

Сытый и нагулявшийся, я вернулся домой. С новыми деньгами к старым друзьям.

Я плыл в хрустальном сине-зеленом океане.

Солнечные лучи просвечивали насквозь все пространство воды. Но дна я не видел.

Вокруг меня плавало огромное количество великолепных, красивых медуз.

Размером они были с приличный стул.

Они были добрые и относились ко мне по-приятельски.

Они все улыбались мне.

Они жили своей жизнью, питались солнечными лучами, пронизывающие их среду обитания. И я для них не представлял никакой угрозы. В пищу я им был не нужен. Жить в воде я не мог, и поэтому ни я, ни они меня не боялись.

Мы прекрасно сосуществовали. И были счастливы от нашей независимости друг от друга.

Я вышел из воды и лег на песок. Моя правая рука легла на тигра, покрытого белой шерстью.

Он счастливо замурлыкал. Левая рука – на кита размером с меня. Он радостно забил хвостом по песку. Правой рукой я гладил тигра, левая спокойно лежала на влажной, прохладной спине кита.

Отдохнув, я пошел домой.

Дома многочисленная семья моего Домового радостно встретила мой приход. Вся их жизнь, всё их существование было направлено только на одно: сберечь дом и меня в этом доме.

Глава семейства домовых был старый, толстый и жирный. Больше походил на расползшуюся лягушку.

Тело его постоянно находилось в булькающем чане.

И наверху только большая голова с выпученными глазами да маленькие, тонкие ручки. У него было огромное количество жен. Всех видов и форм. Но все они быликрасивые и очаровательные. Делились они на советчиц, хозяек и матерей.

Первый его сын и наследник сильно отличался от отца. Он был абсолютно человеческих форм. Напоминал щеголя-испанца в элегантном плаще с тонкими усиками и со шпагой. Передвигался по домашнему пространству в золотой карете, по диагонали сверху вниз и наоборот. Окружал себя огромной свитой, разодетой в пух и прах.

Но видеть это мог только один я. Они, мои домовые, были микроскопически малы. Их нельзя было обнаружить ни под каким микроскопом. Я их видел и общался с ними своим третьим глазом. И чем они занимались, было понятно только мне.

В настоящий момент из-за того, что в моем доме в последнее время было полно гостей, мои домовые занимались в основном тем, что очищали пространство вокруг меня от оставленных гостями звуков, снов, диалогов, песен и шепотов.

Я их слышал и после ухода гостей. И не всегда эти звуки были добрыми. Меня эти оставленные звуки сбивали с рабочего ритма жизни.

А мне надо было работать. Много работать. А работать я мог только в том случае, если чувствовал, что пространство вокруг меня чистое, светлое и доброе. Поэтому я сейчас не работал. Ждал, когда домовые очистят мой дом.

Я зашел в свой дом. Прислушался. Чужих звуков было еще много. Я пожелал домовым успеха. И опять пошел плавать.

К медузам, тиграм и китам.

Жил я на огромном булыжнике в доме рядом с железной дорогой.

Дом мой был светлым и прочным, сложенным из вековых сосен, и в нем всегда пахло свежестью.

Я жил счастливо.

Но вот пассажиры поездов, проезжавших мимо моего дома, почему-то стали выбрасывать из окон массу мусора в виде слов. И вокруг моего дома накапливалась свалка из этого мусора.

Может, это оттого, что говорить стали больше, а жить богаче или, может, просто стали ездить чаще, но мой булыжник, мой огромный булыжник, на котором я жил, стал буквально тонуть в этих гадостях.

Чего только не было в этой свалке.

Там можно было найти всё.

Все мерзкие, унизительные, нецензурные, непристойные, похабные, блудливые и оскорбительные слова:

К грохоту поездов я привык, но к гадости привыкнуть никак не мог. Со временем гадостей стали выкидывать все больше и больше. Я уже не успевал откапывать сначала мой булыжник, а затем и дом.