Дмитрий Глуховский - Будущее

— Какая тебе разница? — Он поднимается. — Она ушла сама. Где она? Ты знаешь или нет?!

— Может, ты ее бросил, когда ее насиловали Бессмертные? — спрашиваю я.

— Она такое говорила?.. Я не верю!

— Может, ты сбежал, чтобы спасти свою драную шкуру? Может, она тебя так за это никогда и не простила?

— Заткнись! — Он делает ко мне шаг; но ребенок в моих руках мешает ему сделать еще один, и мешает мне придушить эту гниду. — Где она?! Она была там?!

— А где ты был — целый год?

— Не прошло года! Десять месяцев, меньше! Я искал ее! Все это время! У нее был отключен комм! Как еще ее найти?!

— Комм был отключен, потому что она не хотела, чтобы ты ее находил. Ты ей был не нужен.

— Ты кто такой, а?! — Он включает фонарь в своем коммуникаторе, светит мне в лицо. — Кто ты такой?!

— Да и она никогда не была тебе нужна, а? Ты ею просто баловался, да ведь? Она просто напоминала тебе какую-то твою старую подружку, которая сто лет уже как околела? Тебе ведь она была нужна, а не Аннели, а?

Не вижу его лица: в кромешной темноте этой комнатенки комм в его руке горит ярко, как звезда. Кузнечики из тоски прыгают на эту холодную звезду.

— Я тебя знаю?.. — отмахиваясь от напасти, говорит Рокамора. — Где я тебя видел? С какой стати она тебе это рассказала?!

Вопли снаружи не стихают. Кто-то колотит в запертую дверь; мы не шелохнемся. Там два десятка сквотеров, звено Бессмертных и двое полудохлых боевиков; проситься к нам в домик может кто угодно. Рулетка.

— Ей нужна помощь! Ее укололи! Она беременна! — Он делает еще одну попытку.

— А ты что, можешь ей помочь? — спрашиваю я. — У тебя, может, лекарство есть?

— Что с ней случилось?! Где она?!

— Что ты так о ней печешься? Может, это был твой ребенок? Твоим ребенком она была беременна?

— Да какое тебе дело?! Что значит — была?!

В дверь все еще скребутся — отчаянно, истерически. Женский голос; кажется, это Берта.

— ...моля... жалу...

— Кто там? — говорю я двери.

— ...я! ..ерт!..

У нашего разговора не должно быть свидетелей. Но Берта... Берта.

— Ты что делаешь?! Тут же сейчас...

Поздно. Щелкаю замком. Внутрь вваливается — Берта, панцирем, иглами наружу свернувшаяся вокруг своего Хенрика. Мальчик плачет: жив.

— Ян! Ты... Слава богу!

Надо запереться — но в щель клином входит штурмовая бутса, врезается, не пускает, а за ней лезет черное плечо.

— Дверь. Дверь! — кричу я оцепеневшему Рокаморе. — Помоги, кретин!

Но он слишком туго соображает — и черная фигура успевает вломиться к нам, в нашу комнатушку три на три. К лицу приклеился Аполлон, но я узнаю его по пистолету — моему, маленькому. Это Эл.

Я вжимаю створку спиной — хруст, — она становится на место. Берта со своим мальчиком сползает по стене на пол, Хенрик вопит, моя надрывается. Эл с ходу тычет стволом в Рокамору. Хорошая реакция.

— Руки! — И орет в свой комм: — Тут Рокамора! Я взял Рокамору!

Тот делает шаг назад, еще один — достигает стены, упирается спиной и распахивает свой плащ; под ним — широкий черный пояс с карманами, по которым рассованы обмотанные проводами брикеты. Рокамора медленно поднимает руки вверх — в пальцах зажато нечто, похожее на ручной эспандер.

— Давай! — говорит он. — Отпущу — мокрое пятно от тебя останется. От всех нас. Если это и вправду взрывчатка, ее хватит, чтобы снести весь цех.

По Элу не скажешь, но, уверен, он сейчас вспотел. Я вспотел. Рокамора вспотел.

— Не смей, — говорю я ему.

— Ай, не надо! — плачет Берта. — У меня тут маленький! Не надо!

— Эй, друг! — Эл не сводит с него дула. — Не нервничай. Я тебе ничего не сделаю. Такие шишки, как ты, живыми нужны.

— Живым вы меня не возьмете, — мотает головой Рокамора.

— Не надо! Не нужно! Пожалуйста! — подначивает Берта.

— Что там? Что там у тебя? — бухтит чей-то голос у Эла в коммуникаторе.

— Скажи там, нашел Рокамору! И Нахтигаль тоже тут! Да, Ян! C ребенком! Плюс какая-то баба с сосунком.

— Нахтигаль? — переспрашивает Рокамора. — Ян Нахтигаль?

— Привет, Эл, — говорю я Элу.

— Доложили командованию! Держись! — шипит коммуникатор.

— Положи пистолет на пол! — перекрикивает комм Рокамора. — Положи его на пол, скотина, или я отпускаю! Раз...

— Кишка тонка!

Мой ребенок заходится в визге:

— Ааа-а. Ааа-а.

— Они все равно убьют меня, как только оцифруют! Лучше так! Два!

— Ладно. Ладно. Только тебе это не поможет... — Эл приседает и кладет пистолет на пол.

— И скажи своим, скажи! Давай! — Рокамора играет детонатором, будто это и вправду эспандер.