Исай Давыдов - Я вернусь через тысячу лет

Подумайте над этим, друзья. Чтобы стать своим, я должен помочь ра в охоте на коров. И, может, не раз. Было бы хорошо как-то это устроить. Начиная с завтрашнего дня, каждую полночь буду включать наушник и ждать решения Совета. Специально “по коровам”. Это кажется мне очень важным. Знаю, что трудно. Но, поверьте, – нужно. Хотя бы немного. Охота ведь может быть и не чрезмерно удачной.

Пытался я тут провернуть мысль о том, что легче увести и самим выкормить теленка, чем убить и принести взрослую корову. Но меня, как говорится, не поняли. Видно, рано – у племени еще даже собак нет. История не способствовала. Придется, наверно, как-то осуществлять этот опыт на свой страх и риск. Дадут ли только? Не прирежут ли моего питомца раньше времени?

Несколько слов о структуре. Как мы уже знаем от наших невольных пациентов, во главе племени стоит Нут – сильнейший, но далеко не старый охотник. Его называют героем, хотя я еще не уяснил, за что. Видимо, это связано с какими-то событиями на Восточном континенте. Во всяком случае, когда племя переплывало через море, Нут уже был вождем. Он весь в шрамах, очень суров и немногословен. Отлично умеет слушать других и не спешит делать выводы.

При вожде – совет стариков, без которого в нормальной обстановке не решается ничто важное. Нут командует единолично лишь на охоте, в бою и во время бедствий. Как видите, все довольно демократично.

Есть два лекаря. Они же шаманы, певцы, поэты и члены совета стариков, хотя сами не старше Нута. Зовут этих единственных местных интеллигентов Рун и Лан. В отсутствие Нута они вдвоем руководят племенем. Так что интеллигенция здесь в почете.

Вождь гезов Родо – тоже член совета стариков у ра. И весьма активный член. А Нут – член совета стариков у гезов. До селения гезов – часа три ходу. Общение – постоянное. Взаимная информация – полная. Мне еще у гезов быть не довелось. Я вообще не спешу и все делаю медленно – лучший способ успокоить подозрительность. Но гезы уже прибегали на меня смотреть. Они чуть выше, стройнее и вообще благообразнее ра. Среди девушек-гезов есть, даже по нашим понятиям, довольно симпатичные.

Численность ра, по-моему, около тысячи. Точно не знаю – считать неудобно. Гезов, по словам ра, – намного меньше.

Кстати, о счете. Тут у наших лингвистов еще нет полной ясности, и я сообщаю то, что узнал. Считают ра пятерками – по числу пальцев на руке. Пять – “рука”. Далее – две “руки”, три “руки”... Пять “рук” – много. Пять “много” – очень много. Дальше счет теряется.

Колеса они не знают. С лодками знакомы – от гезов. Но предпочитают не пользоваться. Считают лодки ненадежными. Особенно после путешествия через море, когда некоторые лодки переворачивались. Что за яд на стрелах – пока не знаю. Мне сказали, что это секрет племени. Хотя пообещали дать отравленные стрелы, если я пойду охотиться на коров.

Музыку ра понимают и чувствуют. Готовы слушать магнитофон сколько угодно. Называют его великим чудом, а голос Розиты – голосом богини. Слышишь, Розита? Я ведь тебе тоже когда-то говорил нечто подобное... Выключая магнитофон, я объясняю, что он “устал”. Иначе могут обидеться.

Вообще, ра обидчивы необычайно. Но быстро отходят и мгновенно забывают обиду, если убеждаются, что не было злого умысла.

Вот такие дела, друзья мои. Кончаю. Я и так превысил все нормы для простой деловой просьбы. Когда сбросите посуду, у меня будет повод долго благодарить вас.

Никаких комментариев к этой пленке не было. Лишь в виде короткой справки диктор сообщил, что посуда для племени ра спущена с вертолета сегодня на рассвете, а на ферме в ближайшие дни будет выделена специальная, слабоохраняемая группа бычков, которую Амиров всегда сможет отыскать по радиопеленгу.

Лес, лес, густой зеленый лес тянется по обеим сторонам прямой, как натянутая струна, дороги. Сплошной лес, лишь изредка разрываемый небольшими полянами да узкими, извилистыми долинами мелких речек. Удивительно однообразен пейзаж нашего материка! Вначале это обилие зелени восхищало меня. Теперь, кажется, оно начинает приедаться.

За всю почти стокилометровую дорогу – лишь одна древняя узкая гряда полуразрушенных, выветрившихся красноватых скал, причудливых и непонятных, как старинные скульптуры “поп-артистов” двадцатого века. Эти скалы не больше минуты видны через стекло биолета, затем они исчезают за стеной леса, и даже не верится, что видел их – так неожиданно они возникли и так мгновенно скрылись.