Альфред Вогт - Мир Нуль-А

– Нет. Вам не все равно, что он думает?

Вид у Блейни был недовольный, и Госсейн ничего не добавил к сказанному, не желая накалять обстановку. Пришло время начать свой рассказ.

К его удивлению, они слушали внимательно. Когда Госсейн закончил говорить, Крэнг вынул из портсигара сигарету и закурил. Некоторое время он задумчиво затягивался, не произнося ни слова. Госсейн воспользовался паузой, чтобы как можно тщательнее изучить стоявшего перед ним человека.

Элдред Крэнг был худощав и невелик ростом. Его карие глаза казались желто-зелеными на свету. На лице с чуть смуглой, как у жителей Востока или Средиземноморья, кожей застыло слегка недоуменное выражение. Его манера держаться говорила о большой силе воли.

Итак, перед ним стоял человек, которого любила Патриция Харди. Госсейн попытался разобраться в своих чувствах и с удивлением подумал, что не испытывает к нему никакой неприязни. Он вспомнил слова робоплана, который ясно дал понять, что от Крэнга нечего ждать помощи. Его окружали заговорщики с Земли, за ним пристально наблюдало галактическое начальство. При Торсоне ему следовало быть особенно осторожным.

Долгое молчание неожиданно прервал громкий смех Крэнга.

– Знаете, – сказал он, – ведь я чуть было вам не поверил. Впрочем, сейчас не имеет значения, лжете вы или нет. Все равно мы решили созвать конференцию с вашим участием и обсудить возникшую проблему. С детскими играми покончено. Через час мы улетаем на Землю.

– На Землю! – повторил Госсейн.

Он печально улыбнулся. Со времени своего пребывания на Венере он успел сообщить об опасности, угрожающей Солнечной системе, только Амелии Прескотт. В лучшем случае она могла позвонить в детективное агентство, не зная, что организация находится в руках заговорщиков. Одно человеческое существо из двухсот миллионов. Крэнг снова заговорил.

– Блейни, – приказал он. – Введите Прескоттов.

Госсейн ничем не выдал своего изумления. С болью в душе он смотрел, как в гостиную вводят супружескую пару, в наручниках и с пластиковыми кляпами во рту. Амелия была явно потрясена и даже попыталась что-то сказать. Ее усилия оказалось тщетными, и она взглянула на Госсейна, безнадежно покачав головой.

Он почувствовал к ней жалость. Ее решение довериться мужу в надежде, что он останется верен нуль-А принципам, привело к печальному исходу. Прескотт предал ее. Амелии заткнули рот именно потому, что она не принадлежала к числу заговорщиков. В противном случае ей нетрудно было бы сыграть роль невинно пострадавшей, а они могли не бояться, что она заговорит.

Кляп во рту наверняка причинял ее супругу массу неудобств но, видимо, он считал, что игра стоит свеч. И в чем бы ни заключалась цель этого форса, Гилберт Госсейн должен делать вид, что всему верит, ведь они не подозревали, что он прекрасно знал, кто такой Прескотт. Небольшое преимущество, когда партнеры играют с тобой крапленой колодой карт.

Черную пустоту необъятного космоса пронизывал звездолет. На его борту находились четыреста два мужчины и одна женщина. Крэнг сообщил об этом на вторые сутки полета.

– Мне приказано доставить вас на Землю любой ценой, – добавил он.

Госсейн промолчал. Он никак не мог понять Крэнга. Создавалось впечатление, что галактический агент ни в коем случае не желает рисковать своим высоким положением и готов идти на самые неприятные компромиссы, лишь бы оказаться вне подозрений. Правда, если в конечном итоге он намеревался использовать власть на благо развивающегося по нуль-А пути человечества, временные уступки заговорщикам имели смысл.

Фигура Крэнга мелькнула и пропала за поворотом мостика, а Госсейн так и остался стоять у огромного иллюминатора, глядя в ночное пространство. Впереди сверкала яркая звезда. Завтра она примет очертания Земли, и уже вечером он окажется в резиденции президента Харди после трех дней и двух ночей межпланетного путешествия.

Приземление разочаровало Госсейна. Сплошные облака помещали разглядеть планету; густой туман скрыл город Машины. На какое-то мгновение мелькнул свет атомного маяка, которому не страшна была любая погода. А затем космический корабль опустился на площадку внутри гигантского здания ракетодрома.

Госсейна повели вниз по трапу. Свет фонарей тускло освещал улицу. Палисадник перед дворцом президента был пустынен, но не успел Госсейн и шага ступить, как неведомо откуда появившиеся охранники окружили его плотным кольцом и провели в ярко освещенный вестибюль здания. Поднявшись на второй этаж, они остановились перед закрытой дверью.