Владимир Шитик - Слушайте звезды!

Он отошел всего на десять метров от своей конторки и уже с трудом видел пол под ногами. Его тянуло вернуться в кресло, к свету, но он заставил себя обогнуть ближайший трамвай. Лампочка над столом отсюда не была видна, только сверху, сквозь стекла салона, пробивался рассеянный свет.

— Петренко, ты где? — крикнул он, слегка приободряясь от звука собственного голоса.

Ответа не последовало. Тишина, и тот же шелест дождя за стеной.

Куликов сделал еще шаг. Неожиданно нога в чем-то застряла, он рванулся, едва не упал, но, удержав равновесие, выдернул ногу, кинулся опрометью назад, к столу, и упал в кресло.

«Обычная скоба, — уговаривал он себя, — что ж тут страшного?» Однако все-таки встал и передвинул кресло спинкой к стене, так, чтобы темная глубина парка была перед глазами. «Теперь с тыла не зайдут, — непроизвольно подумал он. — Кто не зайдет? Вот слабак! Все Нинка! И эти проклятые капиталисты, сволочи, авторское право нарушают. Посмотреть, что ли, наше, советское? Успокоиться?»

Он вставил кассету, краем глаза поглядывая на ближайший трамвай, который заслонял от него другие, дальние. На экране появилась пустыня, знакомые кадры и вправду действовали успокаивающе. Телефон молчал, и Куликов, взяв себя в руки, уже посмеивался над собственными страхами.

«Все нервы виноваты, — думал он. — И эта тупая работа, никому не нужная, и эти глупые фильмы: драки, погони, убийства. Опустился, факт. Надо доставать кассеты с настоящими фильмами. И еще надо начать подыскивать место, которое было бы по душе, — не век же сидеть в этом болоте».

За этими размышлениями о будущем он успокоился совершенно. Даже представилось ему, что он видный кинокритик — было это его тайной мечтой — и выступает со статьей о пагубности лжеискусства.

Вывел его из задумчивости голос: «Аристарх, договорись с таможней!»

«И обязательно этот фильм упомянуть надо», — думал Куликов. И мысленно процитировал свою статью: — «Авторы фильма поставили перед собой серьезную и благородную цель: вдохнуть жизнь в окостенелый и ставший развлекательным жанр боевика».

Он взглянул на экран. Баркас качало, враги лезли со всех сторон, но Верещагин был великолепен. «Как ловко он с ними разделывается! Да, здорово сделано: сколько ни смотри, все кажется, будто в первый раз. А сколько новых деталей, что раньше не замечались! Здорово! Словно впервые! «Подлинный талант и неистощимая фантазия, — начал он снова подыскивать слова для статьи, — помогли авторам создать ленту, непреходящая ценность которой…»

— Верещагин, уходи с баркаса!

Он вспомнил, как в детстве плакал над этой сценой. И не он один: сколько мальчишек мечтали, глядя в телевизор, изменить ее. Даже фильм какой-то на эту тему сняли, где вмешиваются дети и спасают Верещагина.

— Верещагин, уходи с баркаса!

«Не уйдет». Верещагин заводил мотор. Даже теперь Куликов ощутил какую-то тяжесть на сердце, хотя он и знал фильм наизусть. «А вот вдруг!» — Мысль эта была бессмысленной. Сейчас на месте баркаса встанет огромный столб воды.

Баркас приближался к берегу. Сейчас! Но баркас не взрывался. «Что такое? — растерянно подумал Куликов. — Ну вот сейчас, точно!» Взрыва не было. И Верещагина возле штурвала не было. Куликов застыл в кресле.

Баркас ткнулся носом в отмель возле берега. Верещагин прыгнул за борт; два львиных скачка — и он уже на берегу. Куликов, не имея сил пошевелится, смотрел, как Верещагин в одиночку расправляется с басмачами. Наконец остался один Абдулла; он лежал на земле, прикрывая голову руками, а над ним, наставив наган, стоял Верещагин.

— Ты почто Петруху обидел, мразь?! — сказал Верещагин и спустил курок.

Стоп. Парс остановил изображение. Куликов застыл, приподнявшись со своего места, на огромном, в полстены, экране. Вид у него, бедняги, был совершенно потрясенный; губы кривились недоверчиво и несколько даже обиженно. Конечно, он испугался. В тот момент он ничего еще не понимал.

Парс откинулся в кресле, чувствуя, как подкатывает прежнее волнение. Как недавно все это было — меньше месяца назад! Он ощутил мягкие прикосновения сначала к ногам, потом к груди; кресло, словно живой кокон, упруго заволновалось вокруг тела, туго обхватывая его, сжимая и отпуская. Наконец массаж был закончен. Стало немного легче, и Парс погрузился в свои беспокойные мысли.

Цивилизация, которая вырастила и воспитала Парса, была на две тысячи лет старше цивилизации земной и несравненно более развита в техническом отношении. Великие открытия, однако, не успели еще уйти в прошлое. Шум вокруг одного из последних только-только начал утихать. Группа молодых ученых разработала и подтвердила экспериментально теорию снов. Ими было создано устройство, получившее наименование «сканнер», позволявшее его обладателю, как во сне, вселяться в мысли, чувства и наслаждения персонажей кинофильма.